Авиатор: Назад в СССР 2

А ведь он знает, что Швабрин плотно сидит на стакане, но всеми силами покрывает его. Как это делает и замполит училища Борщёв.

— Меня учили, товарищ подполковник, что о человеке судят по его делам и поступкам. Так, что по лейтенанту Швабрину я свои выводы уже сделал.

— Это ваши родители научили вас так умничать? Чтобы они сказали, если бы узнали, как вы разговариваете с офицерами своей части? — спросил Граблин, присаживаясь на своё место.

— К сожалению, ничего. Мой отец погиб, а мать умерла от тяжёлой болезни, — ответил я, следуя истории своего реципиента. Граблина мой ответ явно поставил в тупик. Не ожидал он, что родителей у Родина нет.

— Извини, Родин. Не знал...

В дверь очень сильно постучались. Подполковник разрешил войти и на пороге появился дежурный по полку.

— Дмитрий Александрович, там на КПП проблема возникла. Наряд говорит, что прорваться кто-то на территорию хочет, — доложил дежурный. — Мол, требует начальство.

— Кто? Пускай прогонят или в милицию позвонят.

— Так там... ну девушка молодая. Говорит не уйдёт, пока начальство не выйдет или его не отпустят, — сказал дежурный.

— Какая ещё девушка? — возмутился Граблин и поднял телефонную трубку. — Кого она хочет увидеть?

— Сейчас, курсант Ра-гин, — по слогам произнес дежурный. — У нас разве есть такой?

— Алло! Дежурный, это Граблин. Что там происходит? Кого? Курсанта Розина? Передай нет тут таких. Я те... да что там за крики?! — крикнул в трубку Граблин. — Дай... дай тру... Ой, Женечка!

Подполковник, буквально, расцвёл услышав голос в трубке. Вот так Женька даёт!

— Конечно, Женечка! Для тебя и твоих родителей, пожалуйста. До свидания!

— Разрешите идти? — спросил дежурный, поняв, что инцидент исчерпан.

— Да, конечно, — сказал Граблин и проводил его взглядом. — В парадку и на КПП. Продолжим разговор в другое время. И смотри у меня насчёт Жени!

— Есть, товарищ подполковник. Так, мне в увольнение можно?

— Можно. И цветы не забудь маме её купить. Знакомиться с родителями сейчас пойдёшь.

Вот те раз! Не рано ли свататься иду?

Глава 5

Бежал к своей девушке со всех ног. Если честно, пару раз даже обернулся, чтобы посмотреть, не преследует ли кто меня. Вдруг Граблин решит передумать. Я задумался над тем, как связаны друг с другом Женя и этот «вечно недовольный» Граблин, но всё это быстро улетучилось.

Один только взгляд на прекрасное создание у ворот, в светло-жёлтом платье и белым ободком на голове, и Серега потёк!

— И чего это я в тебя такой влюблённый, — сказал я, обнимая свою девушку, цитируя Попандопуло из «Свадьбы в Малиновке».

— Правда влюблённый? — спросила Женя, поцеловав меня в губы. — Ты извини, Серёж. Как ещё по-другому было тебя дозваться? У тебя не будет проблем? Смеяться никто не станет?

Как будто меня это сейчас волновало? Главное — цель достигнута.

Дала жару Женечка! Наряд на КПП смотрел с некоторым презрением.

— У самого не получилось, так бабой решил воспользоваться? — спросил у меня дежурный по КПП.

Сержант срочной службы, на пару лет старше моего нынешнего возраста, сидел за стеклом дежурки, выкрикивая мне разные подколы. Думает, что отгородился от мира, и никто его недостанет там.

— И чего ты в нем нашла, девушка? Я тоже, между прочим, свободен!

Это он зря. Женя, как показалось, пропустила мимо ушей эти выкрики, но вот мне не терпелось ответить.

— Подь сюды, пожалуйста. Спасибо хочу сказать, — сказал я, попросив Женю подождать, а сам подошёл ближе к стеклу дежурки.

— Если надо сам зайдёшь. Как к старшему по званию обращаются? — включил босса сержант.

— Ну, или нагнись в окошко. Отблагодарить же хочу. Да чтоб другие не видели, — ответил я и полез в карман, взять несколько монет.

— Вот это другое дело. Дедушку советской армии надо уважать, а то совсем вы, курсачи оборзели, — сказал он, нагибаясь к открытому окошку. — Порядков армейских не знаете, дедов... ох!

Сержант только успел слегка высунуть нос, как был за него схвачен и ещё сильнее вытянут наружу из своей дежурки.

— Ты чего творишь? — спрашивал он, пытаясь вырваться, но не мог просунуть руки за голову, чтобы отмахнуться.

Я же, продолжал удерживать шнобель и периодически прокручивать его, убавляя и прибавляя стенания сержанта.

— Дедушка, я вам сливу сейчас такую накручу, в цирке клоуном сможете без грима выступать. Мы поняли друг друга?

— Понял, понял. Нос брось! — сказал он и был отпущен. Окошко тут же закрылось, а сам сержант сел на стул, ощупывая свой посиневший пятачок.

Женя всю дорогу до остановки ругала меня за это рукоприкладство. Наверное, она права, но нельзя было этого хама оставлять без ответочки.

— Нельзя, Сережа, так с людьми. Ничего обидного он не сказал, а ты ему нос чуть не открутил. Кто так делает?

— Да я наоборот ему только поправил его. Он мне ещё спасибо сказал и рукой помахал, — ответил я, но Женя принялась грозить мне пальцем.

— Родин — людей обижать нельзя. Понял?

— Так точно, товарищ Женя. Разрешите вас поцеловать? — спросил я, прикладывая руку к голове.