Авиатор: назад в СССР 10

– 112й запретил. 110й, в паре кто у вас ведущий – вы или он? – вопил в эфире Валентин Иванович.

– Понял вас, – ответил я, но сделать тут уже ничего нельзя.

Раз Марик решил садиться на грунт, буду с ним до конца в этом деле. А потом убью его, когда увижу, если сам не убьётся!

– 112й, переход на стартовый канал, – сказал я, положив руку на переключатель канала, на пульте связи.

– Перехожу.

Бубко, как человек из нашего полка, всегда знает, что один из каналов на самолётной станции нужно всегда делать для переговоров экипажей между собой. В Осмоне это всегда 12й канал.

– 112й, – вызвал я Марика.

– На приёме.

– Остаток аварийный?

– Подтвердил. Лампочка горит, но… площадки никакой не вижу, – занервничал Марик.

– Тогда стоит прыгнуть. Я тебе уже отдал такой приказ.

– Нет. Лучше сдохну! – громко ответил Барсов.

Вот что ты с ним будешь сейчас делать?! Хоть вместе с ним прыгай.

Я бросил взгляд вперёд и сравнил с картой. Сейчас дорога начинает сильно петлять. Участок асфальтированный, но по рассказам кубинцев весь в дырках. На машинах и то быстро не поедешь. Приземлять самолёт на такой асфальт опасно.

Скорость на касании почти 280 км/ч и любая кочка или неровность приведут к клевку носом и сильному удару. Шансов будет немного на выживание. Значит, только на грунт. И кто его знает, где этот грунт здесь достаточной плотности!

– Снижаемся. Будем искать площадку, – дал я команду Марику.

Высота 500, но никакого более-менее подходящего участка не видно. Дорога вечно петляет. Параллельно ей идёт лес и песчаники. Пролетели деревню под названием Чибемба.

– Вижу участок! – громко сказал Марик, но он уже не успеет сесть с ходу.

– Не успеешь. Тебе участка этого не хватит, – говорю я в эфир.

Ещё один изгиб. Впереди небольшая холмистая местность, участок дороги без изгибов, но справа-леса, слева – хребет с вершиной в 1352 метра. Слишком узко.

– Серёга, остаток 200, – настойчиво сказал Марик.

Другого места можем уже не успеть найти.

– Наблюдаешь прямой участок?

– Так точно.

– Снижайся. Выпуск шасси, закрылки 25°, – сказал я ему, и мы вместе начали снижаться.

Марк сбросил все свои ракеты и подвесной бак над лесом. Главное, чтобы не на голову каким-нибудь местным жителям.

Иду с ним рядом, чтобы контролировать выпуск взлётно-посадочных устройств. Все три стойки вышли и встали на замки.

– Шасси наблюдаю, закрылки вышли, – подсказал я Марику. – Начинаем гасить скорость.

Указатель скорости показывает 370 км/ч. Снижение продолжаем.

Во рту сильно пересохло. Мой ведомый сейчас рискует очень сильно. Да, можно посадить, но стоит ли это того. Вряд ли самолёт потом будет пригоден для полётов.

– 350, скорость 340. Продолжаем, – краем глаза посматривал я на Марка, а сам контролировал обстановку впереди себя.

Мне нужно будет выполнить проход раньше, чем он сядет в этот прогал между кронами деревьев. В левом глазу защипало, когда одна из капель пота скатилась со лба.

– Высота 300. Перед землёй загаси скорость до 260, – сказал я, назвав Марику величину слегка меньшую, чем написано в инструкции.

– Понял.

Асфальтовая дорога сменилась грунтовой. С этой высоты неровности заметить невозможно. Главное, чтобы он быстро выполнил все действия на выравнивании.

– Примерно в метре выпусти тормозной и выключи двигатель. Так уменьшишь пробег до минимального.

– Понял. Готов к посадке.

Самолёт Марка продолжал планировать вниз.

– 100, скорость 300, – сказал я в эфир.

Есть ещё запас по высоте. Пока мне ещё рано переводить самолёт в набор. Рука уже готова перевести рычаг управления двигателем на максимал.

– 50, скорость 280, – продолжаю я снижаться.

На следующей отметке мне нужно будет перевести самолёт в горизонт, иначе я разобьюсь.

– 30, 270, – произнёс я в эфир.

Обороты вывел на максимал. Выровнял самолёт по горизонту прямо у самых крон деревьев и ушёл вверх с набором высоты.

Шасси убрал, закрылки вернул в нужное положение и пошёл разворачиваться вправо. Внизу столб пыли и ничего не видно, что с самолётом.

– Лубанго, я 110й, – перешёл я на канал управления, продолжая высматривать самолёт Марка внизу.

Пыль рассеивается. Возникает знакомый силуэт нашей любимой «баллалайки», мирно стоящей на земле с наполненным куполом тормозного парашюта.

– 110й, отвечает Лубанго. Что у вас там?

– 112й произвёл вынужденную посадку. Местоположение – восточнее несколько километров от отметки 1352. Участок дороги между Мпапа и Ндонге.

– Понял вас. Вертолёты пошли. Вам возврат на аэродром, – ответили мне с командного пункта.

Я сделал пару проходов над самолётом. Фонарь был уже открыт, а из кабины показался и сам Марк. Главное, что живой. Я отвернул в сторону Лубанго, набрал 3000 метров по команде ОБУшника и продолжил свой полёт.

Зарулив на стоянку, я уже заметил, как около самолёта топчется Гусько, Ренатов и Костян. Всем хочется узнать подробности.

– Серёга, ну что за дела?! – воскликнул Гусько, пока я спускался по стремянке. – Ты вспотел как в Афгане после вылета в Панджшер.

– А тут не менее жарко, Савелич, – выдохнул я и взял из рук Вениамина специально оставленную перед вылетом фляжку кипячёной воды.