Август Хромер

Флян Вальди – особа весьма молодая, но некрасивая. Бледное, с экстравагантными чертами лицо наводит на мысль о том, что миссис сильно отравилась ядом. Если все три её мужа повелись в своё время именно на внешность, то у ребят неладное со вкусом. Одета Флян скучно, чего уж скрывать. Ненавязчивая полуулыбка женщину не сильно, но красит.

– Знакомая? – Вальди распахнула чёрный веер и начала несильно им помахивать, – Или дама сердца?

– Знакомая, – уверил я хозяйку вечера. Боже упаси связаться с Салли.

– Мне кажется, вы лукавите, Август! Такой видный мужчина и без дамы сердца…

– Работа не позволяет думать о любви, – сухо соврал я.

Мне не положено любить и проявлять других сильных чувств. Так заведено в Ордене: наше долголетие не позволяет нам быть со стремительно стареющими партнёрами. Кто я такой, чтобы идти против Кодекса?…

Так принято, я не в силах что-то изменить, да и желания нет.

– Я всегда считала, что женщины за вами толпами бегают, Август, – продолжала беседу миссис Вальди.

– Это относится к моему другу Истериану. Меня же противоположный пол игнорирует.

– Печально.

– Меня это устраивает.

Взгляд Флян стал укоризненным и угнетающим, словно мать взглянула на нерадивого сына, в который раз пришедшего пьяным и хронически не желающего работать.

– Самый страшный грех, когда мужчину не тянет к женщине, а женщину – к мужчине. Жизнь – для любви и больше ни для чего иного!

– Проживу и без неё, ничего страшного, – я пожал плечами.

– А будете потом рады, что прожили именно такую жизнь? Сомневаюсь, скорее придётся со слезами жалеть утраченного времени! В старости поймёте…

– Мне гораздо больше лет, чем кажется, – угрюмо ответил я, – Не забывайте, кто я есть такой.

– Старость определяет не число прожитых лет, а отсутствие сил для жизни! Подумайте над тем, что я сказала. Надеюсь, поймёте, что в этом есть правда. Желаю приятно провести время, а меня ждут гости.

Миссис Вальди, считающая себя специалисткой по амурным делам, отправилась вглубь зала, чтобы докучать прочим гостям. Я остался один всего на секунду, так как тут же меня окликнули Истериан и Салли. Словно смотрели со стороны и ждали окончания нашей милой беседы.

– Как у вас? – оживлённо спросила Салли, теребя серёжку.

– Пока ничего занимательного, – развёл руками Истер – Говорят, что он – жуткий затворник и дела вёл с немногими людьми, но явных недоброжелателей не имел. Для многих, оказывается, не секрет, что юрист пал жертвой сектантов. Те люди, с которыми я общался говорят что-то про ритуалы этих безбожников, мол им нужен был человек с дьявольской червоточиной. Суеверные господа связывают эту гнильцу Длассини с его днём рождения – 29 февраля. Недобрый, мол день…

– Глупо, – я не скрывал гневного скепсиса, – Такие же теории мы могли бы построить, не приезжая сюда.

– А что у тебя, Август? – деловито осведомилась детектив, которого, опять же, в ней сейчас гораздо больше, чем девушки.

– Говорят, Борн имел дела с Чили Сеттэром, причём довольно долго и тесно. После ухода от него, юриста в покое не оставили.

– Это так, Длассини решал юридические вопросы сэра Сеттера, в частности с его клиникой. Здесь что-то может быть…

– Ничего тут не может быть, – я настроен категорично.

– Поспешные выводы нас до добра не доведут, – в голосе хрупкой девушки сверкнула сталь. За своё мнение Салли готова глотки грызть, – Что ещё?

– У Борна пропал ежедневник. Не пойму, зачем он сектантам.

– Юрист разобрался с артефактом и сделал соответствующие записи, которые поспешили уничтожить? – предложил свой вариант Истериан.

– Сложно строить теории, имея столь скупые факты, – выдохнула мисс Фер.

– А что у тебя?

– Кто-то наговаривает на прислугу, а кто-то на Рокфеллера.

– Зачем тому нанимать детектива, если он в этом замешан?

– Сложная история, – замялась Салли, – И вряд ли она имеет право на жизнь. Как-нибудь расскажу.

С нашими достижениями на этом всё.

– Походим, пообщаемся ещё? – с азартом спросил Истериан.

– Безусловно, – с энтузиазмом ответила девушка, – Встречаемся через час.

Мы вновь разбрелись по углам, чтобы говорить и говорить с людьми. Я в течение всего часа бродил по комнатам и вычленял одиноких господ, с которым заводил неуклюжие беседы, длящиеся подозрительно недолго.

Затем решил попытать счастье на втором этаже. Простучав по мраморным ступеням каблуками, я поднялся по угловатой лестнице на площадку, отгороженную резными перилами и практически сразу натолкнулся на мэра! Подвыпивший Нильс Чернуца стоит у стены со сложенными за спиной руками и рассматривает бессмысленную картину в жанре абстракционизма.

Стоит пообщаться с Нильсом – старым знакомым. Не самым приятным, если честно…

Полноватый невысокий и лопоухий, Чернуца создаёт впечатление этакого большого ребёнка, беспечного, добродушного и невинного. Согласен, внешность мэра располагает к себе, но, определённо, стоит пообщаться с ним, чтобы окончательно понять: Нильс – персона отвратительная! Это не моё личное мнение, оно, скорее, выражает глас всего Гольха, жаждущего отставки мэра, который, вопреки всему, сидит на своём месте прочнее, чем блоха на собаке.