Август

Как только принцепс испустил дух, Ливия и Тиберий отдали приказ умертвить его последнего внука, Агриппу Постума, того самого, которого он недавно со слезами обнимал. Юлию, «ссыльную, обесславленную, после умерщвления Агриппы Постума (кстати, ее последнего сына. — Т. Б.) лишенную всякой надежды, Тиберий довел до смерти лишениями и медленным истощением» (Tac. Ann., I, 56). Однако и гордым мечтам Ливии не дано было сбыться. Она всю жизнь положила, чтобы добыть власть Тиберию, и именно это принесло ей несчастье. Тиберий в душе ненавидел ее, ибо она вместе с отчимом играла его судьбой. Ливия была убеждена, что будет управлять наравне с сыном. А он лишил ее всякой власти. Она впала в немилость. Последние три года ее жизни он видел ее всего один только раз. Когда же она смертельно заболела, то напрасно все время ждала сына — он так и не пришел к ее смертному одру и не простился с ней. Он не пришел и на ее похороны. Тело этой некогда столь красивой женщины «было погребено лишь много дней спустя, уже разлагающееся и гниющее». Тиберий настолько ненавидел ее память, что даже расправился со всеми друзьями и близкими, кого она любила в последние годы! (Suet. Ti., 51).

Если бы Август мог видеть будущее!.. Он увидел бы череду своих наследников одного ужаснее другого. Он увидел бы страшные пыточные камеры своего преемника Тиберия. Следующего принцепса, безумного Калигулу, который грустил лишь о том, что у римского народа не одна голова, которую можно было разом отрубить; поистине какой-то дьявольский разврат Мессалины, злодеяния Агриппины и наконец Нерона. Как же ужасно оказалось здание, которое он строил с таким трудом!

***

Этой бурной эпохе и этому загадочному правителю посвящена книга французского ученого Ж.-П. Неродо. Особенностью ее является то, что автор хочет показать нам не политика, а человека. Он хочет сорвать маску, которую всю жизнь носил этот правитель, и заглянуть ему в лицо. При этом он пишет с чисто французской легкостью, увлекательно и свободно. Кажется, что читаешь отчет о деятельности какого-нибудь современного американского президента, а не рассказ о жизни императора, жившего две тысячи лет назад. Неродо досконально изучил все источники, относящиеся к Августу. Все это делает его книгу и интересной, и содержательной.

Определенным недостатком книги следует признать то, что автор не очень хорошо ориентируется в истории республиканского периода, предшествующего эпохе Августа. Особенно это относится к римской религии. Он очень плохо представляет себе римские жреческие коллегии и путает их между собой. Он плохо знает римские магистратуры республиканского периода. Естественно, он допускает подчас досадные ошибки, которые отмечены в комментариях. Иногда мы встречаемся с несколько странными утверждениями — например, что римляне в республиканское время не знали, где находится Македония. Между тем, не говоря уже о многочисленных картах, в моду вошли тогда путешествия по знаменитым городам Балкан, Малой Азии, Египта. Или, что современник Августа, Галл, был первым, который описал свои любовные переживания в стихах. Между тем знаменитейшие лирические поэты, описывавшие свои любовные муки, жили в конце Республики. Точно так же несколько странным представляется утверждение автора, что Британник и Мессалина умерли своей смертью. Британник, по словам всех античных авторов, был отравлен на пиру Нероном. Но если его смерть и можно еще как-то приписать естественным причинам — он внезапно умер на пиру, и все решили, что виной этому Нерон, — то уж в случае с Мессалиной это никак невозможно. Она была зарезана убийцей, посланным по приказу временщика ее мужа Клавдия.

Однако эти замечания не отнимают главного достоинства книги — попытку воссоздать Августа-человека.

Татьяна Бобровникова

Введение «ХОРОШО ЛИ Я СЫГРАЛ КОМЕДИЮ СВОЕЙ ЖИЗНИ?»

Легкая смерть

«Поскольку болезнь его усилилась, ему пришлось остановиться в Ноле (близ Неаполя). Он заставил вернуться только что покинувшего его Тиберия и долго беседовал с ним с глазу на глаз. После этого он больше не занимался важными делами.

В последний день своей жизни, время от времени справляясь, не начались ли в городе волнения в связи с его состоянием, он потребовал себе зеркало, велел, чтобы его причесали и подтянули обвисшие щеки, а затем впустил к себе друзей и обратился к ним с вопросом: «Как, по-вашему, хорошо ли я сыграл комедию своей жизни?» После чего добавил (по-гречески) традиционную реплику:

Коль хорошо сыграли мы, похлопайте
И проводите добрым нас напутствием.

Затем он отослал их назад и стал выспрашивать у людей, прибывших из Рима, что нового слышно о дочери Друза, но в тот же миг внезапно испустил дух на руках у Ливии, успев проговорить: «Ливия! Помни, как жили мы вместе! Живи и прощай!»[2]