Август

Но с особым тщанием Август следил, чтобы не выплыла наружу самая основа его власти, состоявшая в военном могуществе, о грозной силе легионов ни на миг не забывал ни один из его подданных. К концу жизни принцепса безопасность империи обеспечивали 25 легионов, численность которых вместе с конными соединениями составляла 150 тысяч человек. Все они подчинялись своим военачальникам, а через них — непосредственно Августу. Это была профессиональная армия, формируемая на добровольной основе и главным образом из граждан. Но добровольцев под военные знамена толкал отнюдь не патриотизм, а прежде всего соображения материальной выгоды. Поэтому Августу, мечтавшему о воссоздании старой армии Древнего Рима, с доблестью пронесшей по миру римское право и римскую культуру, за отсутствием патриотического порыва пришлось завести в войсках суровую дисциплину. Примерно равную по численности личного состава силу представляли вспомогательные войска, набираемые из населения провинций, не имевшего гражданских прав.

В самой Италии ни легионы, ни вспомогательные корпуса никогда не стояли. Однако Август позаботился о создании почетной гвардии, в которую вошли бывшие республиканские военачальники, а также особой «преторианской» гвардии, насчитывавшей 4500 воинов, поделенных на девять когорт и усиленных конными отрядами. Эти формирования подчинялись двум командирам, именуемым «префектами претории». Август всячески старался затушевать революционный характер своих военных преобразований: в Риме по его приказу были расквартированы только три когорты, причем не в казарме, а на частных квартирах, по несколько человек на квартире, а остальные размещались в казармах, выстроенных в близлежащих городах. Он не случайно ограничил число когорт девятью. Дело в том, что обычный легион состоял из десяти когорт, а Август ни в коем случае не хотел допустить разговоров о том, что он держит в Италии легион. Но разве могли эти предосторожности обмануть хоть кого-нибудь? Каждый житель Рима прекрасно понимал, что, случись в городе волнения, преторианские когорты немедленно вмешаются и подавят их в зародыше.

Преторианцы в любую минуту были готовы прийти на помощь воинам четырех городских когорт, набираемых из римских граждан и призванных следить за общественным порядком. Они подчинялись так называемому городскому префекту. Военную службу несли в городе также семь когорт караульщиков, которые набирались из рабов и вольноотпущенников. Под командованием префекта ночной стражи они следили за пожарной безопасностью и обеспечивали порядок на ночных улицах. Таким образом город оберегал свой покой от всевозможных неприятностей, какими чревато скопление в одном месте почти миллиона человек: и от огненной стихии, и от собственных страстей.

Наконец, за личной безопасностью принцепса следила особая охрана, состоявшая из 500 воинов-германцев, по преимуществу батавов, — своего рода прообраз королевской швейцарской гвардии во Франции старого режима или наполеоновских мамелюков.

Как ни тщился принцепс мира скрыть сущность своей власти, каждому было очевидно: он создал военный режим. Впрочем, так ли уж он это скрывал? Установленный им мир нуждался в строгом надзоре, и никакая иллюзия мягкости не могла поколебать всеобщей уверенности в том, что страной правит твердая рука, способная пресечь любую попытку нарушить устоявшийся порядок.

Вот такое наследство и получил Тиберий. Теперь ему предстояло доказать армии и сенату свое право распоряжаться им.

ЭПИЛОГ ПЬЕСЫ

Сразу после кончины Августа Тиберий. обратился с воззванием к легионам. Первыми клятву верности ему принесли преторианские когорты. Вскоре их примеру последовали консулы, префект претории и префект продовольственного снабжения. Оставалось заручиться поддержкой сената.

Для этого прежде всего следовало вернуться в Рим. Туда же с частыми остановками, по ночам — из-за жары — везли тело Августа. В Бовиллах — на родине Юлиев — печальную заботу об останках принцепса взяли на себя римские всадники, которые и доставили их в Рим. Тело поместили в вестибуле его собственного дома.

На следующий день, 4 сентября, Тиберий, пользуясь своим правом трибуна, собрал заседание сената. На повестке дня стоял единственный вопрос — о погребении Августа. Весталки вручили собранию хранившееся у них завещание. Оно представляло собой две тетради, заполненные частично рукой Августа, частично — двумя из его отпущенников, и три или четыре запечатанных свитка. Вольноотпущенник Августа зачитал завещание[294]. Главными наследниками принцепс объявлял Тиберия и Ливию, которую он посмертно удочерил с тем, чтобы отныне она именовалась Юлией Августой. Затем упоминались кровный сын Тиберия Друз и его приемный сын Германик, родственники и друзья и следовали распоряжения о подарках народу, преторианцам, воинам городских когорт и легионерам. Далее излагалось подтверждение запрета хоронить обеих Юлий в мавзолее Августа (Светоний, CI). Исполнителем завещания назначался муж Антонии Старшей Домиций Агенобарб[295].