Август

Но Август не просто сумел войти в повседневную жизнь горожан, он замахнулся на владение временем как универсальной категорией. В отличие от большинства античных философов, поддерживавших концепцию циклического времени, Вергилий предложил современникам, в том числе и Августу, несколько иной взгляд на категорию времени, в котором идея вечного возврата в одну и ту же точку оказалась несколько смазанной. Разумеется, золотой век вернется, но благодаря Августу отныне он воцарится навсегда, предрекал Вергилий. Здесь мы встречаем мотив утраченного рая, характерный для многих культур, и аналогичный ему сюжет о потерянном и вновь обретенном предмете, давший основу многим мифам, вспомним, например, миф о Эросе и Психее. В изложении Вергилия римская история выглядит чередой суровых испытаний, через которые надо пройти, чтобы вновь обрести счастье доисторических времен. Август в череде героев стоит последним, он как бы завершает цикл. Да, ему предстоит преодолеть жестокие испытания, но эти испытания будут последними в истории. Следовательно, речь идет не о циклической, а о повторяющейся модели времени, которую легче всего сравнить с театральной репетицией. Таким образом, в историческом времени Август являет собой завершающий виток спирали, по которой идет развитие событий.

Реставрация прошлого

Миссия, выпавшая на долю Августа, казалась ясной: покончив с последними испытаниями гражданских войн, заняться восстановлением золотого века. Впрочем, поэты, начиная с Гесиода, снедаемые тоской по золотому веку, всегда видели в нем лишь некий идеализированный образ. В отличие от них Август, прочно стоявший на земле, под золотым веком понимал прежде всего то реальное историческое время, когда республика олицетворяла силу и добродетель. На протяжении последнего столетия языческой эры деятели науки и культуры не переставали твердить, что Рим гибнет, и причина его гибели — в измене себе самому. Чтобы спасти Рим, говорили они, ему необходимо вернуть его сущность. Поиски путей спасения шли во всех направлениях, и лучшие умы не жалели усилий, чтобы разобраться в римской истории, понять смысл древних римских институтов, старинных религиозных обрядов и дошедших из глубины веков законов. Римской душой овладел жар познания. Ярким примером его проявления стал энциклопедический труд, изданный Варроном. Конечно, Древний Рим, встающий со страниц его сочинения, больше напоминает умозрительную конструкцию, нежели объективный и точный снимок. Но разве это имело значение? Усилиями Варрона и других деятелей римляне получили образец, с которым могли сравнить свою жизнь, понять, что она далека от идеала, и убедиться, что разрыв между тем и другим огромен.

Август поставил своей целью возродить Древний Рим, вернуть ему утраченную добродетель и оживить обряды предков, когда-то спаявшие римлян в единый народ. Именно эту идею он положил в основу своей политики, но для него она имела еще и немалое личное значение. Такие пороки, как любовь к роскоши и безнравственность, в основном охватили Рим, тогда как остальная часть Италии еще сохраняла верность традициям, а населявшие ее «буржуа» отнюдь не разделяли владевшей римской аристократией страсти к излишествам. Но ведь и сам Август, как мы знаем, происходил из провинциальной, зажиточной, но отнюдь не аристократической семьи. Мы видели, с какой решимостью он поставил собственный дом на патриархальную ногу, требуя от жены и дочери своими руками ткать материю для его тоги. Мы убедились в простоте его вкусов, постоянство которых, демонстрируемое на протяжении всей жизни, доказывает, что в данном случае он, скорее всего, вел себя искренне, а не ломал комедию.

Собственные склонности и политические устремления подвигли его на попытку восстановить патриархальную мораль, основы которой он заложил в 18 году с помощью законов о браке и супружеской измене, и религию предков, которую он начал защищать еще раньше, в 31 году, объявив войну Клеопатре. Революционер, окончательно «добивший» республику, он открыто провозгласил восстановление ценностей этой самой республики. Этот кажущийся парадокс на самом деле служит свидетельством его политического таланта, поскольку взятый им курс, полностью отвечавший, напомним, его личным убеждениям, доказал свою бесспорную эффективность. И действительно, он нуждался в ценностях прошлого, чтобы на их фундаменте установить новый порядок. Современники прекрасно понимали его устремления, не видя в них ни малейших противоречий, хотя далеко не все поддерживали его. Особенное недовольство проявляла молодежь, не пережившая на личном опыте ужасов гражданской войны, а потому отнюдь не настроенная мириться с чем угодно, лишь бы избежать ее повторения.