Август

Между тем Август готовился к своему последнему путешествию. Если б он действительно знал, что жить ему оставалось считанные месяцы, может быть, он и не двинулся бы из Рима. Но он настойчиво рвался в эту поездку, а жалобщикам, которые донимали его просьбами рассудить их, однажды в сердцах крикнул: «Даже если все восстанет против меня, я в Риме не останусь!» Впоследствии эту вспышку гнева, столь для него нехарактерную, поспешили объяснить его предчувствием близкой смерти. Он хотел отправиться вместе с Тиберием, который возвращался в Иллирию. Они планировали провести некоторое время в Кампании и совместно добраться до Беневента, откуда Тиберий продолжил бы свой путь один. Так они и сделали.

Светоний подробно описывает этапы этой поездки, останавливаясь на всех мало-мальски значимых событиях, случившихся в пути. В его рассказе последнее путешествие Августа приобретает черты ритуального шествия к тому месту, в котором судьба назначила ему встречу со смертью. Светоний разделяет ту точку зрения, согласно которой принцепс прекрасно знал о приближении кончины, но это не мешало ему оставаться с окружающими приветливым, остроумным, а порой даже смешливым. Если верить Светонию, Август не лишал себя никаких развлечений, не выказывал ни малейших признаков страха, одним словом, вел себя как человек, который, зная, что жить ему осталось недолго, постепенно освобождается от навязанных ему условностей и раскрывается с лучшей стороны.

По своему обыкновению он путешествовал не торопясь, с частыми остановками, и так добрался до города Астуры, что в Латии, откуда, изменив своей привычке, отплыл ночью, дабы воспользоваться попутным ветром. В пути ему стало нехорошо: это начиналась последняя болезнь, давшая о себе знать кишечным расстройством.

Миновав побережье Кампании и близлежащие острова, он прибыл в Путеолы, где его ждала приятная неожиданность. Только что прибывшие в гавань александрийские моряки явились выразить ему свое почтение. Они пришли в белых одеждах и с венками на головах. Воскурив принесенный с собой фимиам, они обратились к нему с такой речью:

«Вашей милостью мы живем, вашей милостью плаваем по морям, вашей милостью радуемся свободе и благополучию».

В ответ растроганный Август оделил своих спутников золотыми монетами, взяв с них клятву, что они потратят эти деньги исключительно на александрийские товары. Имен этих спутников мы не знаем, известно лишь, что Августа сопровождали Ливия, Тиберий и звездочет Тиберия Фрасилл, с которым тот никогда не расставался.

Затем он, по всей вероятности, остановился в Сорренте, где велел своим близким переодеться в греческие одежды и говорить только по-гречески. В то же время жители города, обычно говорившие на греческом языке, оделись по римской моде и стали говорить на латыни.

Четыре дня он провел на Капри. Он любил этот остров, где когда-то давно стал свидетелем чуда, возвестившего ему грядущее величие и процветание. Многие из его друзей охотно отдыхали здесь, проводя дни в ленивой праздности. Это дало ему основание назвать Капри Апрагополем, то есть «городом праздности». Одного из своих любимых друзей, некоего Масгабу, он наградил прозвищем Основателя, ибо тот достиг таких высот в искусстве ничегонеделанья, что смело мог считаться столпом райского островка. Правда, годом раньше Масгаба собственным примером доказал, что и жители Капри смертны.

Население острова все еще использовало греческую образовательную систему, основанную на эфебии. Юношей до 18 лет воспитывали в соответствии с идеалом paideia, соединявшим культурное развитие с физической подготовкой. Затем, продемонстрировав свои знания и умения своего рода экзаменационной комиссии, они переходили в разряд взрослых мужчин. Август побывал на их тренировках и угощал юношей фруктами, закусками и сладостями.