Аватара

— Ничего. Дэн шагнул вперед, взял ее за обе руки — дрожащие разве что самую чуточку, — и пробормотал:

— Ничего себе пустяк. Так что же способно потрясти тебя, Джоэль?..

— Я не знаю… не знаю, — ответила она, прежде чем сумела остановиться. Самоконтроль вернулся. — У меня тоже… бывают… мгновения безрассудства. — И, заметив его недоумение, добавила:

— Разве ты не понимал этого?

Дэн глотнул, что удивило ее. Конечно же, он достаточно знал женщин и прихоти их. И, помедлив, неторопливо проговорил:

— Конечно, ты можешь наслаждаться моим обществом — помимо постели, естественно, — но я это не совсем понимаю…

Джоэль отметила, что, невзирая на легкую манеру общения с ней при всем долгом знакомстве, душа его по-прежнему удивлялась ее интеллекту.

— Но если и у тебя тоже есть настоящая слабость… — он умолк, когда Джоэль приникла к нему.

— Обними меня покрепче, Дэн, — она просила и приказывала одновременно, не желая слышать напоминаний об эмоциональной неудачнице, ищущей утешение в знаниях. — Давай войдем в дом, пора заняться любовью.

Но в этот раз у нее ничего не получилось. Он был столь же ласков и силен, как обычно, и она испытала некоторое облегчение, а потом добилась и большего, заверив его, что она просто не в настроении и скоро все будет великолепно: чтобы оказаться безусловной истиной.

«И все же… никто из нас не может возразить против того, что любить трудно, а часто и невозможно, — думала Джоэль в Колесе. — Тем хуже для бетан, конечно. Надо же представить себе такое: надеяться научиться любви у чуждой и едва ли цивилизованной расы? Неужели в этом отчасти причина — кроме общей наклонности к голотевтике — того, что я ощущаю такую близость с Фиделио?»

Скрипнула дверь.

— Входи, — сказала Джоэль и более чем обрадовалась, увидев гостя. Не только потому, что она только что думала о бетанине. В скучной и функциональной комнате, которую отнюдь не оживляли окрашенные пастелью стены, он был твердым свидетельством того, что реальность не ограничивается этим помещением.

— Buenos dias, — приветствовал ее Фиделио хрипловатым гортанным голосом, которым его порода говорит на суше. Присвистывающие обертоны затрудняли понимание слов.

— Bienvenido, — отвечала она и предложила ему перейти к природной речи бетан, предназначавшейся для воздуха, сообщив, что будет отвечать по-испански. Без компьютеризованного декодирующего оборудования она не способна была воспроизводить вокабулы бетанина и не хотела спускаться вместе с ним в лабораторию, чтобы разговаривать в присутствии часового, дежурившего в холле. Если разговор потребует фраз на его языке, она может написать их. Конечно, без голотевтического блока Джоэль обладала ограниченными познаниями. Языки содержали в себе больше непонятных нюансов, чем умел осилить ее мозг без внешней поддержки. (Придворный «язык» был еще хуже, как с точки зрения понимания, так и произношения.) Однако, если речь зайдет не о слишком сложных вопросах, она справится.

— Ты занята, интеллектуальная самка? — вежливо поинтересовался бетанин. — Я не стал бы нарушать сонную логику. — Этим словосочетанием Джоэль передала некую концепцию — не слишком удовлетворительное определение, на ее взгляд, подходило лучше, чем «медитация», «философические раздумья», или просто «мечтания».

— Нет, мне просто нечего делать, и я расстроена этим, — заверила его Джоэль. — А как ты? Я не видела тебя… уже не помню с каких пор. Время не имеет смысла в этом проклятом месте.

— Я был в бассейне, — проговорил он. Еще на борту «Эмиссара» биологи предупреждали, что Фиделио ослабнет и умрет, если не сможет проводить по несколько часов в неделю в воде своего родного моря. Состав ее не вполне совпадал с жидкостью, наполнявшей океаны Земли, однако ничего экзотического тоже не было; любая химическая лаборатория могла легко представить все необходимые ингредиенты. Нужные вещества доставили с корабля в Колесо и соорудили бассейн. Торговля солью между прибрежными континентальными обществами и расположенными в глубинах суши определила значительную часть бетанской истории.

— Тебе это полезно, — отвечала Джоэль, понимая, насколько неадекватны эти слова. Гибель Фиделио была бы трагедией для обоих видов и, быть может, не только для них. Кроме того, он был ласков и мудр и стоил миллиона Айр Квиков.

«Но мы потеряем Фиделио, когда у него окончится пища», — вспомнила Джоэль. Рожденные землей ткани не могли пропитать бетанина и по большей части были для него ядовиты. Экспедиция прихватила с собой на обратный путь годовой запас еды для Фиделио, главным образом в сушеном и замороженном виде. Все считали, что Союз откроет регулярное сообщение с Бетой задолго до истечения этого срока.

Джоэль была не из нервных, но сейчас вдруг ощутила ярость. Пытаясь найти покой, Джоэль разглядывала бетанина, опускавшегося на ноги и хвост перед ее креслом. Она всегда подмечала в нем нечто особое — какое-нибудь движение или очертание, — достаточно тонкое, которое нельзя было заметить с первого взгляда.