Аванпост

— О, я настоящая, можешь не сомневаться. Пойдем в мой номер, и я тебе это докажу.

— Я даже не знаю твоего имени.

— Ветазия.

Она взяла меня за руку и повела к «Чреву», так назывался ее отель.

— А чем ты отличаешься от женщин, помимо того, что можешь выстреливать свои феромоны? — спросил я.

— В мелочах, — ответила она. — Чуть позже ты это узнаешь. Но, — добавила она, прижимаясь ко мне, — в главном я точно такая же, как все женщины.

Меня это вполне устраивало, и в течение следующих двух часов она доказывала свою правоту.

Лишь наутро, проснувшись, я начал понимать, что Ветазия скорее инопланетянка, чем человек.

Она все еще лежала в постели, с маской для сна на глазах, а я на цыпочках, чтобы не разбудить ее, ходил по комнате, собирая одежду. Зайдя на ее сторону кровати, увидел что-то блестящее на тумбочке, подошел, чтобы посмотреть.

Оказалось, что это ее ногти.

Я, конечно, знаю, что некоторые женщины носят накладные ногти, но эти от накладных отличались. Я хочу сказать, что видел перед собой целиковые ногти, с кутикулами.

Потом, еще не успев прийти в себя, я увидел ее уши. Не на голове. На тумбочке, между ногтями и носом.

Я протянул руку к носу, чтобы посмотреть, из чего он сделан, поскольку он казался таким же настоящим, как и прошлым вечером, но он отскочил от моих пальцев на край тумбочки. Я вновь попытался его взять, но и на этот раз он от меня ускользнул.

Тут я потянулся к ушам, но в мою руку впились три ногтя.

Я понял, что без объяснений не обойтись, и легонько потряс мою новую подругу за плечо.

— Эй, Ветазия, просыпайся.

Она села, с маской на глазах.

— Что такое, любовь моя? — спросила она.

(Черт побери, Лангтри, перестань так на меня смотреть! Это произошло до того, как твоя мамаша снесла яйцо, из которого ты вылупилась!)

Так на чем я остановился? Ага, она спросила: «Что такое?»

— Похоже, отдельные свои части ты на ночь кладешь на прикроватную тумбочку. Наверное, когда ты спишь, они тебе не нужны.

— Я же сказала тебе, что я — грил.

— Но ты не объяснила, кто такие грилы, — указал я. — Во всяком случае, я этого незнаю.

— Тебе плохо? — спросила она. — Я не удовлетворила твои животные потребности?

— Мне не плохо, просто я удивлен. И эти мои потребности я предпочитаю полагать романтическими.

— Тогда приди ко мне и перестань жаловаться, — скомандовала она.

В то же мгновение комната наполнилась ее неотразимым запахом, мы занялись тем же, что и прошлым вечером, и должен признать, что от отсутствия ногтей, носа и ушей ничего не изменилось.

Когда мы утолили страсть и лежали бок о бок, я погладил ее шелковистые волосы, где-то опасаясь, что они останутся у меня в руке, а потом попытался снять маску.

— Что ты делаешь? — подозрительно спросила она.

— Хочу заглянуть в твои глаза. Они такие синие и глубокие.

— Не надо.

— Но…

— Оставь маску в покое.

И тут я все понял: глаз у нее тоже нет. Должно быть, озвучил свою мысль, так как она ответила, что глаза у нее, конечно же, есть.

— Тогда дай мне на них взглянуть.

— Сейчас их нет.

— Кажется, я тебя не понимаю.

— Они охотятся.

Я почему-то решил, что этот разговор лучше продолжить, находясь у дальней стены, и быстренько оделся.

— Хорошо, для начала я хочу убедиться, что правильно тебя понял. Твои глаза не выпали, ты их не потеряла, их у тебя не украли. Они просто отправились на охоту.

— Совершенно верно.

— Извини за невежество, но за чем охотятся глаза?

— Естественно за завтраком.

С каждым таким вот бесстрастным ответом она все больше превращалась в инопланетянку.

— И где они охотятся за ним?

— Там, где смогут найти.

Я решил, что все-таки не хочу видеть ее без маски, да и с носом и ушами ей лучше, чем без оных. Как только я донес до нее эту мысль, она нащупала на тумбочке нос и уши и вернула на место. Потом прижала подушечки пальцев к поверхности тумбочки, и ногти скакнули куда положено.

Тут же до меня донесся странный звук. Повернув голову, я увидел пару катящихся по полу глаз. Добравшись до кровати, они принялись подпрыгивать, пока не забрались на одеяло. Тут же покатились к ее руке. Едва она их нащупала, как отвернулась от меня, сняла маску, вставила в глазницу один глаз, потом второй. После чего повернулась ко мне и улыбнулась.

— Так лучше? — спросила она.

— Гораздо.

Левый глаз рыгнул.

Я бочком двинулся к двери.

— Рад был познакомиться с тобой, Ветазия.

— Ты так быстро уходишь?

— Ну, уже поздно и у меня полно дел.

— Еще рано и делать тебе совершенно нечего.

— Найти какое-нибудь дело для меня — пустяк, — с жаром заверил я ее.

— Когда мы занимались любовью, моя компания была тебе очень даже приятна.

— Когда мы занимались любовью, я не знал, сколько у тебя съемных частей. — Я смотрел на нее с минуту, потом спросил: — Что еще ты можешь снять?

— Тебе не захочется это знать.

— Почему? Одним ночным кошмаром больше — одним меньше, велика ли разница?

— Ладно, — вздохнула она. — Я не хочу вести общее хозяйство с расистом, который ненавидит грилов.

— У меня нет ненависти к грилам, — возразил я. — Просто я не понимаю их куда больше, чем многое другое.

— Мы перепихнемся на дорожку, а потом разбежимся, — решила она.

— Никогда, — отрезал я.