Авалон-2314

Никита поднял руку, и желтая четырехместная кабинка с симпатичной коротко стриженной светловолосой девушкой на переднем сиденье опустилась на землю рядом с нами. Пассажирка «автобуса» никак не отреагировала на вынужденную остановку. Собственно, в наше время тоже никому не приходило в голову удивляться, когда останавливается маршрутное такси. Никита сел сзади. Наверное, так здесь принято – занимать свободное место рядом с другим свободным. Я улыбнулся ему еще раз и подмигнул. Сын нахмурился, как будто я вел себя неприлично.

* * *

Импровизированный концерт собрал в общей сложности человек пятьдесят. Послушать песни подходили иностранцы, которых в центре Риги было полно. Они, по словам Ольги, платили особенно щедро. За час выступления Дима успел спеть почти все свои песни, некоторые – по нескольку раз. Оля собрала восемьдесят шесть евро. Для настоящего концерта сумма смешная, но ведь и рекламы не было, и билеты не продавались. А для уличного певца сто евро – целое состояние.

Половину денег пришлось перечислить официанту «Трех кружечек эля» в качестве оплаты по счету и гонорара за содействие, а также использование техники. Дима сначала возмущался тем, что платить приходится слишком много, но потом сообразил, что спорит из-за смехотворно малой суммы, и махнул рукой. Сорок евро – много для чаевых, но слишком мало для прибыли от концерта. Хотя, когда он был совсем молод, ему бы так, наверное, не показалось.

– А ты неплохой организатор, – хмыкнул Соловей, когда они с девушкой пошли обратно в гостиницу. – Не хочешь попробовать себя в продюсерской деятельности? Я помогу…

Сказал и вспомнил, где он и кто он. Зрители, слушавшие его несколько минут назад, уже казались певцу восторженными поклонниками, концерт взбодрил его, прямо-таки вернул в прошлое, когда он был богат и успешен и действительно мог замолвить за кого-то словечко. Хотя редко это делал – слово Димы Соловья слишком дорого стоило.

– Может быть, – мило улыбнулась Оля. – Боюсь, на номер в гостинице тоже придется зарабатывать. Если моя карточка заблокирована, денег у нас совсем нет. Даже пива с чипсами не купишь и пообедать будет негде.

– Дикость, – вздохнул Соловей. – И это называется общество будущего? Воскрешают человека и выбрасывают его на улицу? Крутись как хочешь… Ладно я. У меня талант, я не пропаду. А что делать другим?

– Так ведь самых талантливых и воскрешают. Кому нужна серая масса, быдло? – спросила Оля. – Потому и конкуренция так высока. Но ты пробьешься, мой герой!

– А то! – Дима обнял девушку за талию, потом опустил руку немного ниже. – Я и здесь буду стадионы собирать. Хавает пипл древнее творчество. Эта музыка будет вечной! Да мы еще и новых песен купим. На старом репертуаре работать сложно, если ты не Элтон Джон.

– В каком смысле Элтон Джон? – спросила Оля.

– Ну, в самом прямом. То есть, конечно, я имел в виду – если ты не сверхзвезда, а просто звезда. Неблагодарный народец быстро забывает своих кумиров. Стоит только пропасть с горизонта на пару лет – и начинай все заново.

– Мне кажется, тебя до сих пор любят. Вот, скажем, я.

– Ты не показатель. Нужны людские массы, – ответил Соловей. – Только на массах можно «рубить капусту».

По всей видимости, народу в Риге «рубить капусту» удавалось весьма успешно. Люди по улицам бродили разные, большинство, как отметил для себя Соловей, в дорогущих эксклюзивных шмотках, стоящих не одну сотню евро. Сам он на фоне многих парней выглядел просто оборванцем, что звезду несколько напрягало. Но ясно было, что за тридцать евро не оденешься, а подписание контракта, как это ни грустно, никак не происходило. Японо-турецкий продюсер шастал где-то в Бразилии с мулатками и не торопился заняться раскруткой перспективного певца из Москвы.

– Публика подтянется, – объявила Оля. – Мы разместим твои клипы в Сети, в вирте, и ты станешь гораздо популярнее.

– Разместить надо, – согласился Соловей. – Только как сделать, чтобы эти клипы качали и смотрели? Желающих влезть на вершину полно, только публикой востребованы не все.

Оля посмотрела на звезду с интересом:

– Ты практичен.

– Если бы я был непрактичен, так и тусил бы по помойкам.

– Помойкам?

– Я о всяких кружках самодеятельности и провинциальных клубах. Знаешь, что такое клуб?

– Место, где собираются джентльмены, – ответила Оля.

– И разное сельское быдло, гопники и хулиганы, – пояснил Дима. – Начинать-то приходилось с клубов, детка. Тебе с богатым папой такого и не снилось. Семечки, сигареты, дешевое пиво, драки. Мне один раз чуть нос не сломали за то, что я плохо пел. Они так решили, что плохо. А потом какая-то скотина вырывала у меня микрофон и пыталась петь сама, что-то про зоны и тюрьмы. Самое противное, когда кто-то не умеет петь и мешает.

Девушка погладила Диму по голове:

– Теперь тебя никто не посмеет обидеть. Я буду твоим директором.

– А как же японский продюсер?

– Продюсер – это продюсер. А я буду защищать твои интересы.

– А пока мне надо еще несколько раз спеть на улице, потому что у тебя совсем нет денег. Отец твой бабок точно не может подкинуть?