Авакум Захов против 07

синими плюшевыми дорожками, со светящимися полушариями на потолке. Еще одна такая же дверь с красной рамкой и золотистым стеклом, а за нею небольшой круглый салон со стенами темно-красного дерева.

Круглый стол, мягкие стулья с высокими спинками, глубокие кресла - все наглухо прикреплено к полу.

И здесь с потолка светили матовые полушария.

Роберт Смит открыл еще одну дверь, за нею была спальня с круглым иллюминатором, глядящим в море. Спальня удивительно скромная: низкая кровать, столик, белый дощатый шкаф. И небольшая дверка - очевидно, в ванную.

- Это ваши апартаменты,- сказал Смит. Потом

обратился к матросу, державшему в руке чемодан:

Эдмонд, ты можешь идти!

- Слушаюсь,- по-военному ответил Эдмонд.

Они остались вдвоем. Смит достал сигареты и протянул Аввакуму, заметив при этом:

- Неплохо, правда? Для такого танкера, как

очень даже неплохо. Я бы сказал - роскошные апартаменты!

Он засмеялся. Когда Кондор смеялся, он казался не таким хищным.

- Танкера? - переспросил Аввакум.

Смит удивленно взглянул на него, потом, словно что-то вспомнив, поморщился и махнул рукой.

- Скорее танкер, чем яхта,- сказал он.- Это, конечно, не яхта, но каютка стоящая. До вас тут жил господин Ганс.

Ганс? В висках у Аввакума застучали молоты. А вдруг этот Ганс заговорит с ним по-немецки?

- Не имею чести быть знакомым с господином Гансом,- заметил Аввакум.-Из какой части Германии

этот человек?

- Этот Ганс такой же немец, как я француз,- рассмеялся Смит.

- И как ваш танкер - яхта! - вставил Аввакум.

Мне все ясно, господин Смит, благодарю.

Но в эту минуту вошел Франсуа.

- Может быть, и господин Франсуа такой же капитан корабля, как вы француз, Ганс - немец, а танкер - яхта? - весело спросил Аввакум. В конце концов,

он ведь профессор, почему бы ему не пошутить. Да и

сама игра начала его увлекать.

Франсуа сделал вид, что не слышал шутки. Вместо панамы-пирожка сейчас на голове его была шикарная фуражка с двумя золотыми шнурами вокруг околыша. Эта шикарная, солидная фуражка странным, просто магическим образом до неузнаваемости изменила выражение его лица. Не было больше свирепого взгляда тореадора, из-под козырька спокойно смотрели строгие глаза настоящего капитана дальнего плавания. Своим свирепым корсиканским видом он, оказывается, был обязан проклятой панаме-пирожку.

Франсуа вынул из кармана кителя какой-то бланк.

- Господин Шеленберг,- сказал он,- будьте любезны заполнить этот формуляр. Это нечто вроде адресной

карточки.

Аввакум ответил, что, раз существует такой порядок, он немедленно заполнит формуляр, но прежде предложил своим гостям сесть, добавив при этом, что в "его"

апартаментах они могут чувствовать себя как дома, и извинился, что нечем их угостить. После этого он стал знакомиться с формуляром.

Фамилия, имя. Фамилия и имя отца и матери. Место жительства - город, улица, номер дома. Профессия, место работы. Если не работает, то с какого времени и по какой причине. И наконец, когда родился - год, месяц и число.

Аввакум вздохнул, но так, чтобы это не произвело нежелательного впечатления. Все эти данные ему вчера вечером сообщили из Центра. 07 не проведешь: он сверит его данные с теми, что имеются у него, или обратится с запросом в свой центр. И если между этим Шеленбергом и тем, настоящим, обнаружатся расхождения...

"Тот", другой, в это время крепко спал, спрятанный ото всех в самом сердце Медины.

- Готово,- сказал Аввакум и подал Франсуа заполненный бланк.

Франсуа взял левой рукой листок бумаги, а правой отдал честь - этого требовали неписаные правила вежливости, так поступали настоящие капитаны дальнего плавания. На голове у него больше не было панамы- он не рычал.

Франсуа и Смит ушли. Аввакум остался один.

Аввакум вполне отдавал себе отчет в том, что попал в ловушку и угодил в нее по своей собственной воле: у той двери, что вела на небольшую палубу, ручки изнутри не было, она открывалась, видимо, с помощью телемеханизма. Иллюминатор, глядящий в океан,- да в это крохотное отверстие и одного плеча не просунешь...

Итак, он пленник, добровольный пленник. Однако и 07 подпустил к себе смертельно опасного врага.

07 окажется последним идиотом, если позволит ему сойти на берег. На это, конечно, рассчитывать не приходится. Что же тогда? Аввакум невольно содрогнулся.

Завтра днем либо вечером проснется настоящий Шеленберг. Самое большее через пять минут после этого до него дойдет, что человек, которого он принял за своего телохранителя, одурачил его. И если даже он не сообразит, что на корабль вместо него попал кто-то

другой, он немедленно сообщит о случившемся своим людям в Европе. Оттуда в эфир радиограмма 07 - и конец.

Оставалось одно - связаться с Софией, с Центром. Ну, хорошо! А если корабль оборудован пеленгаторами? Перехватят его радиограмму, он себя выдаст. Тогда 07 неизбежно пустит в него пулю или бросит на съедение рыбам - все равно.