Авакум Захов против 07

значатся имена, под которыми следует подразумевать порты Средиземного моря, Бискайского залива, Ла-Манша. В Малаге ли остановится судно, в Сан-Себастьяне, в Гавре или в Танжере - пока неизвестно. Мы не знаем и того, что это за судно - в Средиземном море плавают сотни судов. Но мы послали своих людей и в Сан-Себастьян, и в Малагу, и в Гавр. Вы поедете в Танжер. Я дам вам паспорт, в нем вы найдете адрес и имя человека, который будет оказывать вам помощь. Вам повезло- только в этой последней радиограмме упоминается имя "Ганс"...

Танжер, 25 июля 196... г.

Было три часа дня. Дышалось в жару тяжело. Знойное небо над городом напоминало раскаленную крышку.

Аввакум взял такси и попросил шофера отвезти его на бульвар Мохаммеда, дом 78 - "Банк дю Марок". Смуглолицый шофер, почти черный в своем снежно-белом кителе, едва заслышав волшебное "Банк дю Марок", тут же весь расплылся в широкой, приветливой, бесконечно угодливой улыбке. Лоснящаяся бархатная дорожка, которая сама стелется у тебя под ногами. И вот такая улыбка расцветает на лице рослого, кареглазого красавца с бронзовым загаром!

Они въехали на бульвар, тут и там затененный развесистыми пальмами и массивными домами с плоской крышей, белыми, словно морская пена, и гордыми своим солидным видом. Дома с мавританскими аркадами в этой части города казались чужеродными - среди иностранных гостей изредка мелькали местные жители.

Аввакум спросил у шофера, как его зовут.

- Хасан,- ответил шофер.

- Почему вы, Хасан, так раболепно улыбаетесь?

Бронзовое лицо человека густо покраснело.

- Профессия, господин! - сказал он и тихо, как бы извиняясь, добавил:-У нас ужасная конкуренция, господин!

Во время этого непродолжительного разговора Хасан улыбнулся один-единственный раз.

Войдя в банк, Аввакум прошел в зал текущих операций - своего рода черномраморный храм, где царила

http://ianfleming.narod.ru

прохлада. В глубине стоял шум счетных и пишущих машин, у окошек ждали своей очереди паломники - с портфелями, в элегантных шерстяных или териленовых костюмах.

Получая по чеку деньги, он попросил, чтобы ему дали немного мелочью.

Когда из мраморной прохлады Аввакум вышел на улицу, у него было такое ощущение, будто его сунули в раскаленную печь. Хасан ждал его у машины, придерживая рукой открытую дверцу.

Аввакум мог получить деньги и в другом банке, поменьше этого, даже на аэродроме, но Хасан должен знать, что имеет дело с солидным клиентом.

-Хасан,- сказал Аввакум,- я буду тебе очень признателен, если ты отвезешь меня на улицу Мелендез-и-Пелейа, не возражаешь?

- Есть, ваше превосходительство! - по-военному

ответил Хасан.

Хлопнув дверцей, он с ловкостью леопарда занял место за рулем. Не каждый день попадается клиент, имеющий дело с "Банк дю Марок".

На пересечении бульвара Пастера с улицей Свободы Аввакум повторил:

- Мелендез-и-Пелейа, 47. Германское консульство!

- Аллах, ну и клиент! Такое не каждый день случается!

- Хасан,- сказал Аввакум, когда кремовый "пежо"

остановился у дома 47.- Возьми эту мелочь,- он вы

сыпал ему горсть монет,- и, пока я в консульстве

справлюсь с делами, можешь по собственному вкусу

охладить свое горло.

- О, ваше превосходительство! - возразил Хасан,

но тут же подставил руку и сунул деньги в карман.

- Если кто-нибудь станет спрашивать, что у тебя за

клиент, объясни: француз из Парижа.

- Француз из Парижа, клянусь аллахом! - кивнул

Хасан.

Чего только не бывает на белом свете: почему его превосходительство из Парижа не может иметь дел в западногерманском консульстве? Одному аллаху известны пути человеческие! Мелочь составила приличную сумму. Пусть его палками дубасят, он все равно будет твердить, что его превосходительство из Парижа.

Аввакум явился к чиновнику по регистрации, холодно поздоровался кивком головы и потребовал, чтобы ему показали список лиц, которые прибывали с паспортами ФРГ в Танжер и уезжали из него в течение последней недели.

Начисто облысевшая голова чиновника обрела цвет перезрелого арбуза. Небесно-голубые глаза его затянули мрачные тучи.

- По какому праву, мосье? - спросил он по-французски, и его тонкие тевтонские губы искривились в пренебрежительной, вызывающей усмешке.

Этот француз много на себя берет!

- Прошу вас,- сказал Аввакум тоном, который

никак не граничил с просьбой. Неужели этот потомок

Зигфрида не соображает, что имеет дело с гасконцем? - Список! настаивал Аввакум.- Я хочу видеть

список!

Потомок Зигфрида закусил губу. Тучки в его глазах стали метать молнии.

- Никакого списка вы не увидите,- отрубил он.

И оставьте меня в покое, ради бога!

- Но разве вам не звонили из Бонна? - удивился

Аввакум. - Вспомните-ка получше, сударь, вспомните!

Ах, проклятый гасконец! Во времена Зигфрида таким вот, как этот, тут же отрубали головы!

- До чего же вы мне надоели, сударь!

- Весьма сожалею,- сказал Аввакум.- Весьма со

жалею, что приходится вам надоедать, но что поделаешь! - Он вынул из внутреннего кармана пиджака

удостоверение и галантно протянул его чиновнику.

Ничего не поделаешь,-усмехнулся он.- Придется вам

показать список.