Авакум Захов против 07

В густой листве черешни светился большой матовый шар. Всякий раз, как только он, запутавшись в ней, повисал на ветках, стены комнаты вдруг магическим образом исчезали, старое кресло оказывалось в мировом пространстве; вокруг сверкали бесчисленные созвездия, мерцали далекие галактики, похожие на маленькие серебряные караваи, проносились хвостатые кометы. И в этой дивной вселенной сейчас, как всегда, вдруг раздались первые волшебные такты адажио "Лунной сонаты".

И всякий раз, когда матовый шар на какое-то время замирал в ветвях черешни, из пластмассовой коробки магнитофона, проскользнув между роликами, вылетало серебряное видение, похожее на Айседору Дункан, и, словно сияние, устремлялось в глубины вселенной, туда, где сверкали рои миров.

Аввакум нажал на кнопку, и ролики магнитофона замерли. Айседора исчезла. Только матовый шар по-прежнему светился в ветвях черешни.

Аввакум встал, размял плечи и вышел на веранду. Он глядел на улицу, на сосны с серебристыми макушками, стоящие точно свечи сразу за плитами противоположного тротуара - оттуда начинался парк,- и прикидывал в уме, сколько еще пройдет минут, пока луна оставит в покое черешню, веранду, комнату и его самого. Стоит ей только повиснуть на ветвях черешни, как его комната становится непомерно большой, словно вокзальный зал ожидания, а все предметы в ней похожи на пассажиров, дремлющих в ожидании поезда, который никак не приходит. Чаще всего так бывает в полнолуние. Вот и сейчас луна была полной, огромной, и комната его представала во всей своей уединенности и пустоте - холостяцкая квартира, где вещи все время кого-то ждут.

В эту минуту раздался телефонный звонок. Серебряную тишину разрушила лавина звуков. И хоть это был всего лишь обычный телефонный звонок, но почему-то он отдался в его сознании, как сигнал внезапной тревоги. Внимание! Случалось ведь не раз, что в ночную пору, когда над миром опускается серебряная тишина и старые холостяки, вроде него, пытаются обмануть скуку фантастическими Айседорами, простой телефонный звонок звучал как набат, как призыв о помощи.

В трубке послышался мягкий баритон инженера Атанасова. Потревоженный пушистый ангорский кот выгибал дугой спину.

- Я звоню с виллы профессора Станилова... Приезжайте, дружище, как можно скорей, обстановка тут... ужасная!

- Неужели?

Аввакум недоверчиво усмехнулся: когда создается ужасная обстановка, то зовущий на помощь не станет

говорить "дружище", ему и в голову не придет это ласковое слово, да и голос его не будет бархатным.

- Что случилось? - спокойно спросил Аввакум.

- Ох, да поторопитесь вы, ради бога!-Ангорский

кот умоляюще протянул лапки. И повторил своим бархатным баритоном: Обстановка ужасная!

Крупный специалист в области электронно-вычислительной техники, но человек слабохарактерный, Атанасов часто впадал в панику и терял самообладание, как кисейная барышня.

- Если вы не объясните, что случилось,- хмурясь, строго проговорил Аввакум,- я не сдвинусь с места.- Он терпеть не мог ни бархатных голосов, ни бархатных лапок.- Где Станилов?

- Станилов неожиданно уехал в Варну,- одним

духом выпалил Атанасов и опять замолчал. Не хотел,

видно, распространяться относительно сложившейся обстановки. Потом снова принялся, как вначале, молить

нежно-трагическим голосом: - Приезжайте, дружище,

ради бога, садитесь в машину и катите сюда! Тут вам все

станет ясно... Только вы один в состоянии нам помочь!

К тому же, как подсказывает моя жена, вечер просто

изумительный. Вот и она тоже хочет с вами поговорить,

минуточку!

Место напуганного и приунывшего ангорского кота тотчас же заняла ловкая, хищная пума. От возбуждения у нее подрагивали бока.

- Захов, почему вы медлите? Вас зовут на помощь,

а вы раздумываете? Разве так можно?

Аввакум, казалось, даже ощущал на своем лице ее горячее дыхание. Это не бесплотная, нежная Айседора, порхающая среди созвездий, а грациозная хищница с бархатистой кожей и жадными золотистыми глазами. Пума держалась смело - за спиной ее темнели бескрайние сумрачные джунгли Амазонки. И она была их владычицей.

Какой вечер, какой вечер! И призыв о помощи. Разве он когда-либо отказал кому-нибудь в помощи? Аввакум просто не помнил такого случая. Напротив, с ним чаще бывало так, что, отправившись на свидание, в театр или, скажем, к знакомым на чашку чаю, он возвращался с полпути, потому что кому-то нужна была его помощь. Его звали, и он прерывал летний отпуск. Бывало, он

даже вступал в поединок со смертью - да, и такое случалось, если это было необходимо, очень необходимо, чтобы другим жилось спокойно и весело. II сколько раз! А может, этот призыв о помощи - всего лишь невинная шутка, а "ужасная обстановка" - приманка, рассчитанная па то, чтобы поймать его на удочку? Тем лучше! Если это так, то забавная игра куда приятней тоскливого зала ожидания с пассажирами, дремлющими в ожидании поезда, который никак не приходит. Пускай Айседора отдохнет себе в гримерной среди всех этих блоков и роликов магнитофона, а он тем временем потанцует с хищной пумой, у которой бархатистая кожа и жадные золотистые глаза.