Авадон

– Хватит орать, Отто, – укоризненно сказал Меерс. – Надираться в такую рань – не самая лучшая идея.

– Можете предложить что-то получше? – агрессивно набычился Валлендорф.

– Да. Например, продумать наши дальнейшие действия.

– К черту! – рубанул рукой Валлендорф. – Какие еще действия? Надраться – вот все мои дальнейшие действия. А-а-апчхи!!!

– Очень изобретательно, – язвительно прокомментировал Меерс. – А вы что предложите, Лимек?

– Я? – вяло удивился сыщик.

– Ну да, вы. Раз уж вы угодили в наши ряды, так сказать, заговорщиков-конспираторов... – криво усмехнулся Меерс, продолжая жевать сигару.

– Не смешно, – сказал генерал Валлендорф. – Слишком поздно примыкать к провалившемуся заговору. Мы уже проиграли, док, неужели непонятно?

– Позволю себе не согласиться, – сказал доктор.

– А-а-а... – махнул рукой генерал, – вы можете себе позволять все, что угодно. Теперь это не имеет ни малейшего значения. Игра сыграна, мы проиграли. Дьявол, начинать жизнь в бегах в моем возрасте...

– Выше нос, Отто, – с наигранной бодростью заявил Меерс. – Давайте подведем промежуточные итоги. Алхимики заполучили чертежи, аппарат и резонатор. У нас остался Петерсен, не так ли, господин Лимек? Следовательно, у нас есть два пути. Первый, быстрый, но сложный. Дождаться, пока алхимики запустят аппарат, и попытаться с помощью Петерсена взять его под контроль.

Валлендорф фыркнул негодующе:

– Бред! Как только они его запустят, к нему на пушечный выстрел никто подойти не сможет. Аппарат ведь можно настроить по-разному, помните эксперимент с барьерным излучением?

– Помню, Отто, прекрасно помню. Поэтому есть второй путь. Вы, Лимек, возвращаете инженера Петерсена ко мне в Азилум, я привожу его в чувство – любыми средствами, хоть инсулиновой комой – и он строит еще один аппарат, точно такой же. Конечно, без материальной базы Политехникума и Фабрики это будет сделать сложнее, но зато ничего не надо будет изобретать.

– А резонатор? – с кислой рожей спросил Валлендорф.

– Ну вы же не верите во всю эту мистическую чушь об искуплении грехов, которую нес наш бедный Персиваль! – всплеснул руками Меерс. – В приюте мадам Гельрод всегда найдется сотня-другая сироток для отбора, и я убежден, что нам удастся найти ребенка с аналогичными альфа-ритмами...

– И что потом? – спросил молчавший до сих пор Лимек.

– Как это – что? – удивился Меерс. – Вы что, не понимаете? Алхимики собираются использовать аппарат Петерсена в своих целях. Плевать они хотели на Бездну, Шторма и муки тысяч людей. Им нужен контроль, власть, абсолютная власть над эмоциями жителей Авадона – всех жителей! Меня, вас, канцлера Куртца! У них в руках тумблер, который одним щелчком может заставить вас рыдать, смеяться, дрожать от страха или восторга...

– А вы? Зачем аппарат вам? – спросил сыщик.

– Ну я же рассказывал про Авалон... Место без греха, потерянный рай, где никто никогда не страдает...

– А-а-пчхи! – опять громыхнул Валлендорф и трубно высморкался в грязный носовой платок.

– И вы двое – в роли правителей этого рая? – уточнил Лимек.

– Да нет же! – возмутился Меерс. – Не правителей! Обитателей! Уж лучше так, чем то, чего хотят алхимики!

– Не уверен, – сказал Лимек.

– В чем вы не уверены?

– Не уверен, какая из перспектив меня пугает больше. Впрочем, нет, – поправился Лимек. – Не пугает. Вызывает отвращение.

– Ах вот оно что... – протянул Меерс. – Еще один идеалист. Еще один, мать вашу за ногу, мученик. Страдалец за свои грешки. Еще один гребанный мазохист. Пусть все будет так, как есть. Мы не в праве вмешиваться. Так?! – начиная разъяряться, повысил голос доктор. – Это мы уже слышали. Эту песенку пел Петерсен, перед тем как похерить три года нашей совместной работы. Ну конечно, куда же мы без грехов-то, а? Пусть страдают. Пускай очищаются. Катарсис, и все такое прочее. Это ведь так прекрасно – страдать за грехи, испытывать муки совести... Так?

– Не совсем, – невозмутимо сказал Лимек, – но общую суть вы уловили.

– Ну конечно. Общую суть. Куда уж мне, старому дураку. Это ведь вам, молодым, дано видеть детали. Это ведь вам за одну ночь привозили триста-четыреста людей с параноидальным бредом, манией преследования, с букетом психозов и неврозов. Это ведь у вас за одну ночь кончали с собой семьдесят пациентов на стадии ремиссии. Это ведь вы по утрам заказывали дюжину машин из крематория для вывоза трупов...

– Хватит! – гнусаво гавкнул Валлендорф. – Хватит сопли разводить!

Меерс резко замолчал, тяжело дыша, а потом сказал брезгливо:

– И правда, зачем это я... Бисер перед свиньями...

– Лимек, – сказал Валлендорф требовательно. – Доктор прав. Петерсен – это все, что у нас осталось. Приведите его. Сюда, не в Азилум. Я почти уверен, Меерс, что эта сволочь симулирует...

– Невозможно! – возразил доктор.

– Тут и разберемся, – сказал Валлендорф и осушил очередную порцию коньяка. Алкоголь, похоже, оказывал на генерала благотворное действие – добрав дозу, Валлендорф стал гораздо собраннее. – И пошевеливайтесь, Лимек, черт его знает, когда алхимики разберутся с управлением аппарата...