Аутодафе

А потом я вдруг понимаю, что стою на ногах, стою с небывалой воздушной лёгкостью во всём теле, пакет с взрывчаткой куда-то делся, да уже и не нужен, я легко, словно и не касаясь грубого бетона, пересекаю подвал и смотрю в огромное зеркало, я знаю: в нём разгадка, в нём самое важное и главное, смотрю и не вижу там себя — гладкая зеркальная поверхность мутнеет, расплывается радужными разводами, сквозь них надвигается — всё ближе и ближе — оскаленная морда Зинаиды Макаровны, её клыки растут, уже не помещаются в пасти, и это смешно, и я смеюсь, но смех не слышен, лишь хрипло и страшно каркают вороны, много ворон, откуда их тут столько собралось? Медведица Зинаида исчезает, испугавшись, вместо неё теперь Жебров, молча и неодобрительно качает головой, в его руках чемоданчик с нарисованным значком доллара и длинным-длинным числом, я пытаюсь сосчитать нули и сбиваюсь, их всё больше и больше, они не помещаются, падают на пол и разбегаются, мерзко подхихикивая, и я знаю, что денег в чемоданчике нет, там Эльза — разрубленная на куски, но отчего-то живая, почти вся, не хватает лишь головы; голова вернулась в школьный сад, на своё законное место, говорит мне Жебров, ту пионерку лепили с твоей подружки, ты не знал? — она куда старше, чем выглядит; он говорит что-то ещё, но я не слушаю, у меня проблема: тело стало вовсе уж невесомым и пытается взлететь к потолку, я с трудом удерживаюсь, когти на задних лапах вцепляются, крошат бетон пола, надо же, знать не знал, как это удобно, носил всю жизнь обувь, словно последний дурак; ты и есть последний дурак, хочет сказать мне Жебров, у него ничего не получается, лишь губы вытягиваются трубочкой и выдувают огромный мыльный пузырь, а может, и не мыльный, но он растёт и заполняет собой весь мир, и выпуклая его поверхность всё ближе, и я догадываюсь, что это бетонный пол, только отчего-то нежно-розовый, рядом, у самых глаз, я вижу мельчайшие багровые трещинки в бетоне, они удлинняются, ширятся, и я падаю в одну из них, падаю вверх, странно, почему никто до этого не додумался раньше, ведь падать вниз так больно, боль легка на помине, зависает рядом, трепеща стрекозиными крылышками, запускает зубы в меня, но я уже не я, меня нет, я обманул её, я от бабушки ушёл, от дедушки ушёл, от зайца ушёл, от медведя не уйти, не садись на пенёк, не ешь пирожок, медвежоночком станешь, но я ведь не ел, не ел, я выбросил отравленный пирожок в урну, так за что же, за что, за что…

7

— Разгрузимся и сгоняю за Серёгой, — сказал агент Мартин, с трудом затаскивая на пару с доктором неподъёмную тушу женщины-морфанта на крылечко. — Я ж его знаю, втемяшится что в голову — пиши пропало. Будет там искать свою девицу до упора и спалится.

Владения «красного командира» Котовского располагались в семи минутах не привлекающей внимание езды от особнячка на улице Красного флота, и родившийся экспромтом план Мартынова не выглядел заведомой авантюрой.

У доктора Скалли, похоже, имелось другое мнение.

— По-моему, Сергей достаточно осторожный человек, — возразил доктор, закончив возиться с дверным замком и вновь подхватывая пленницу. — Мне кажется, нам сейчас надо…

Что казалось его коллеге, агент Мартин, первым вошедший в дом, так никогда и не узнал — нашарил выключатель, зажёг свет, и тут же человек, неподвижно стоявший у стены, шагнул вперёд. В руке тускло блеснул пистолет Геннадий дёрнулся было за оружием, но не закончил движение — узнал суб-командора Альберта Ивановича. Узнал с немалым удивлением — исполняющий обязанности начальника Уральско-Сибирского филиала почтил неожиданным визитом Лесогорскую резидентуру без обычной в таких случаях свиты. Даже не прихватив с собой хотя бы пару оперативников из личного звена.

— И чем же тут занимаются господа инквизиторы? — не здороваясь, поинтересовался суб-командор, без всякого любопытства разглядывая добычу своих подчинённых. Тон вопроса ничего хорошего не предвещал.

Мартин несколько растерялся. Он собирался на досуге хорошенько обдумать формулировки доклада, доказывающего, что их троица просто-таки вынуждена была совершить налёт на «Уральское Чудо».

— По-моему, вам недвусмысленно запретили проводить в Лесогорске какие-либо операции, — продолжил Сапсан медленно и задумчиво, словно решая, какие именно кары немедленно обрушить на головы ослушников.

— Господин суб-командор… — начал Геннадий и не закончил.

Бах! — дёрнулся пистолет в руке Сапсана. Мартин, не в силах осознать произошедшее, оцепенело смотрел, как сползает по стене тело доктора Скалли.

Лишь когда ствол начал поворачиваться к нему, — медленно-медленно, казалось Мартину, — он вновь потянулся к кобуре, прекрасно сознавая, что не успеет…

Часть третья АУТОДАФЕ КАК АКТ НАДЕЖДЫ