Аут

Следы в пыли были повсюду. Очевидно, незнакомый лазутчик тоже шел наугад, без определенной цели. Или, наоборот, искал нечто определенное, не зная, где оно находится.

Кубик отвлекся от следов своего предшественника и сосредоточился на дверях. Все были заперты. У него в кармане лежали карт-ключи только от собственного рабочего кабинета, личных двух комнат (всем сотрудникам Центра полагались, кто хотел – имел также квартиру в городе) и некоторых служебных помещений общего доступа. Он перепробовал их все на нескольких здешних замках, но не добился успеха. Только после сообразил, что глупо было и пробовать. В каждом электронном замке индивидуальный код, такой замок даже взломать невозможно, срабатывает блокиратор.

Кубик обошел весь этаж, добрался до общего туалета. Сортир тоже был замурован. Кубик покачал головой и вернулся к эскалатору. Поднялся на следующий этаж, также перекрытый знаком «Проход запрещен».

Та же картина. Пыльная пустота. Но кое-где на дверях он обнаружил таблички со странными надписями. Одна, например, гласила, что за дверью, на которой она висит, прячется «Совет по прикладным разработкам». За другой находилось какое-то «Патентное бюро». Дальше друг за другом шли «Комитет по делам образования», «Наука и искусство», «Отдел оповещения и пропаганды» и непонятное «СМИ». Последнее почему-то напугало Кубика, он поспешно удрал обратно к эскалатору и перелез через уже знакомую запретительную вывеску.

Тринадцатый этаж целиком занимали какие-то «министерства». Кубик насчитал их не меньше трех десятков. Министерство шоу-культуры, министерство просвещения, министерство экстрасенсорики, министерство астрологии, министерство здорового питания, министерство сексуальной культуры, даже министерство платежных средств.

Ошалев от министерств, Кубик сбежал от них на четырнадцатый этаж. Здесь жили в основном «Комитеты». Он так и не разобрался, выше они по рангу министерств или ниже. Комитет по проблемам роботехники и фантомов, комитет чрезвычайных ситуаций, комитет по делам беспризорных несовершеннолетних.

Голова у него уже шла кругом от этих невразумительных словесных сочетаний и скрытых за ними тайн. Он посмотрел на часы и решил немножко передохнуть. Нашел возле очередного комитета несколько пластиконовых кресел, сел и стал думать.

Мысли были тяжелые и неприятные. «Раф, наверно, подпрыгнет до потолка, когда я ему расскажу», – подумал Кубик и в тот же миг подпрыгнул сам. Не до потолка, но очень похоже вышло. А как не подпрыгнуть, если в полном безмолвии ни с того, ни с сего вдруг раздается громкий выстрел! Звук шел из-за поворота в метре от его кресла, и Кубик, подскочив как на пружинке, замер, пораженный. Прямо на него из поперечного коридора шел человек. Одну руку он прижимал к груди, и под ней на светлой одежде расползалось красное, очень нехорошее пятно. В другой руке мужчина держал крупнокалиберный пистолет-пулемет, целя им прямо в Кубика. Шел он покачиваясь, наклонившись вперед, и ноги норовили заплестись друг о дружку. Но оружие свое он держал крепко, и на Кубика смотрел безжалостно.

Кубик стоял не шелохнувшись, выпятив глаза. Незнакомец имел явные и твердые намерения убить его.

«Табу! – панически сообразил Кубик. – Это оно!»

Страшное табу в человеческом облике все приближалось, пригвоздив Кубика ужасным взглядом к месту. Он попытался что-то сказать, но услышал только какой-то писк. Сначала подумал, что это заговорило табу. Однако оно молчало и рта не раскрывало. Кубик догадался, что трусливый писк принадлежал ему самому.

Кара была уже в двух шагах. Он не мог даже зажмуриться – парализовало.

Один шаг. Ствол коснулся Кубика, но тот его не почувствовал и смотрел, разинув рот, как оружие беспрепятственно уходит внутрь него. За пистолетом последовала рука. Незнакомец со зверской физиономией глядел Кубику в глаза, пока было можно. Затем расстояние между ними сократилось до нуля и начало уходить в минус.

Табу прошло сквозь пораженного ужасом Кубика, не причинив никакого вреда. Позади была только стена. Кубик заставил себя повернуться. Табу прошло сквозь стену, исчезнув, оставив после себя только запах холодной сырости.

Не помня себя, он взял с места разбег и на большой скорости ринулся к эскалатору. Перепрыгивая через ступеньки, понесся наверх. Остановился где-то между двадцать вторым и двадцать третьим этажами, перевел дух и похвалил себя за смелость: все-таки присутствовала в нем жилка авантюриста, не позволившая с позором сбежать на десятый, обитаемый, уровень. «Жуть какая, – думал он, дрожа. – Все, три этажа осталось. Быстро обойду и назад».

Но быстро не получилось. На двадцать четвертом он изумленно застыл возле двери с табличкой «Архив». Незнакомое слово не рождало никаких намеков на смысл или хотя бы ассоциативный ряд.