АУСТЕРЛИЦ НАПОЛЕОН, РОССИЯ И ЕВРОПА. 1799-1805 гг

То, что дальше последовало, описано во многих источниках и разобрано в сотнях исследований по эпохе Павла I, впрочем, всех подробностей, наверное, установить невозможно. Показания участников событий сбивчивы. Кроме того, все описания были сделаны таким образом, чтобы изобразить действия собственной персоны в самом выгодном свете. А это значило в зависимости от конъюнктуры момента представить себя либо активным участником действия, либо безучастным свидетелем происшествия. К тому же практически все «герои» переворота были пьяны и вряд ли, даже спустя несколько минут, могли связно объяснить, что же произошло в действительности.

* Зубову было 24 года в тот момент, когда он стал любовником императрицы и 29 — в момент ее смерти.

Так или иначе, Павлу пытались подсунуть на подпись какую-то бумагу, по всей видимости, акт об отречении, что, естественно, император категорически отказался сделать. Тогда после «оживленной дискуссии» Николай Зубов ударил Павла в левый висок каким-то тяжелым предметом (показания свидетелей на этот счет расходятся: кто-то говорит о массивной золотой табакерке, кто-то о мраморном предмете, кто-то о пистолете). Император, обливаясь кровью, упал, тогда заговорщики повалили его на пол и задушили, судя по всему, офицерским шарфом офицера гвардии Скарятина. С этого момента, озверевшие от вида крови пьяные заговорщики набросились на мертвое тело, надругались над убитым императором...

«Крики: «Павел более не существует!» — рассказывает в своих мемуарах граф Чарторыйский, — распространяются среди других заговорщиков, пришедших позже, которые, не стесняясь, громко высказывают свою радость, позабыв о всяком чувстве приличия и человеческого достоинства. Они толпами ходят по коридорам и залам дворца, громко рассказывают друг другу о своих, если так можно выразиться, подвигах, и многие проникают в винные погреба, продолжая оргию, начатую в доме Зубовых»⁵¹.

Утром 12(24) марта дворянский Санкт-Петербург ликовал. Улицы наполнились повесами, одетыми во все запрещенные регламентами Павла новомодные наряды, «круглые шляпы и сапоги с отворотами наполнили улицы, а какой-то подвыпивший гусарский офицер гарцевал на коне на тротуаре с криком: «Теперь все можно!» Что же касается солдатской массы, она восприняла известие о гибели императора с угрюмым молчанием. «Строгости и ярость императора Павла били обычно по чиновникам, по генералам и по старшим офицерам. Чем более высок был чин, тем больше была опасность подвергнуться наказанию, и редко строгости касались солдат. Наоборот, в качестве награды за парад или смотр они получали щедрые раздачи хлеба, мяса, водки и денег... Солдатам нравилось видеть, как император, их знаток и ценитель, обрушивал наказания и строгости на офицеров»⁵².

Собранный рано утром на плацу лейб-гвардии Конный полк отказался присягать Александру, не убедившись в смерти Павла. Пришлось привести группу солдат во дворец, и корнет Филантьев заявил хозяйничавшему там Беннигсену, что солдатам необходимо показать покойника. «Но это невозможно! Он весь обезображен, поломан и сейчас занимаются тем, что его подкрашивают и приводят в благопристойный вид», — ответил генерал по-французски. Но так как корнет настаивал, Беннигсен раздраженно сказал: «Черт с ним. Раз уж они так к нему привязаны, пускай на него посмотрят». Когда солдаты вернулись к полку, полковник спросил правофлангового Григория Иванова:

—Что же, братец, видел ты Государя? Действительно он умер?

—Так точно, Ваше Высокоблагородие, крепко умер!

—Присягнешь-ли ты теперь Александру?

—Точно так... хотя лучше покойного ему не быть... А впрочем, все одно: кто ни поп — тот батька»⁵³.

Так закончилось это необычное противоречивое и в то же время удивительное царствование. Но нас интересуют прежде всего не подробности заговора, а его политические последствия. Для того чтобы их понять, нужно, в частности, четко представить себе ту роль, которую сыграл сын Павла великий князь Александр в трагических событиях ночи на 12 марта 1801 г. Разумеется, верноподданнические историки XIX века, хоть вскользь упоминавшие об убийстве Павла, будут изображать Александра невинным агнцем, который, проснувшись, с удивлением узнал, что его отец отошел в мир иной. Конечно, эта версия не выдерживает ни малейшей критики, и большинство последующих исследователей будут писать о том, что Александр что-то знал о заговоре, но даже и вообразить себе не мог, что его организаторы осмелятся совершить такое злодеяние. Он де наивно воображал, что его папа спокойно подпишет отречение от престола и заживет тихо и мирно в своем дворце, а он, Александр, назначенный регентом, будет управлять государством, дабы спасти Россию от деспотизма безумца.