Аудитор

Налоговики допустили небольшую ошибку, представили копии документов, оригиналы которых хранились в следственном отделе МВД. Получить оригинал из такого источника в короткие сроки весьма проблематично. А ходатайство об истребовании оригиналов было подкреплено двумя копиями одного и того же документа, на которых стояли разные даты. Воробьева скрепя сердце удовлетворила ходатайство.

Еще одно ходатайство Стаса касалось вызова свидетелей. Одна из фирм-однодневок занималась строительным бизнесом – Савельев предложил вызвать представителей лицензирующей организации. Необходимо было выяснить, каким образом фирма, которая не имеет за душой материальных и трудовых ресурсов (так утверждали налоговики), могла получить лицензию на ведение строительных работ.

Дело затягивалось, в судебном заседании был объявлен перерыв.

На выходе из здания суда Савельева догнала Будакова, которая внимательно следила за ходом процесса.

– Послушайте, молодой человек, – обратилась она к Стасу. – Я не понимаю тактику, которую вы избрали. Неужели ваши юристы не объяснили вам, что ваше дело швах? Зачем оттягивать неизбежный конец?

– Знаете принцип товарища Сухова?

Будакова в недоумении пожала плечами.

– Это из «Белого солнца пустыни». Я лучше помучаюсь.

– И какая польза от ваших мук?

– А ведь мы с вами уже встречались на одном процессе, Мария Петровна. Помните, чем дело закончилось?

Еще бы железная Маша не помнила тот случай! Стас выступал ее оппонентом по делу одной из дочек «Юкоса». Эта компания – одна единственная из всей империи Ходорковского – смогла вырваться из железных объятий государства. Стас срубил рекордный гонорар, Будакова схлопотала выговор, а ее тогдашний начальник отправился на заслуженную пенсию.

Мария Петровна развернулась через левое плечо по-армейски, удалилась, не прощаясь – по-английски.

А Наталья Воробьева нервно курила в судейской комнате: «Черт меня дернул пойти в арбитраж!» Еще студенткой она работала секретарем в суде. Уже тогда ее поражало: с каким остервенением люди оспаривают самые мизерные штрафы. «То ли дело арбитраж! – хвастались ей старшие подруги, – приходят солидные люди, каждый по пачке документов на стол – хлоп. Просмотришь, все ясно. Судья выносит решение, и в абсолютной тишине миллионы меняют своего хозяина. А ты в своем суде скоро по-человечески разговаривать разучишься, начнешь по фене ботать».

Поэтому Воробьева предприняла грандиозные усилия для того, чтобы стать судьей арбитражного суда. Но времена изменились. Никто уже не соглашался безропотно расставаться со своим имуществом. И такого мата, как сегодня, Татьяна не слышала даже на уголовных процессах. Звонок Тестоедова застал ее прямо в комнате для совещаний. Мэр пришел в ярость, когда узнал, что процесс отложен.

«Поймите, Юрий Рудольфович, – оправдывалась представительница независимой судебной ветви государственной власти. – Я не имею законных оснований для ускорения процесса, они через каждые пять минут то ходатайство предоставляют, то свидетелей им подавай, то документы истребуй. Так просто им рот не заткнешь, очень грамотно действуют. Я стараюсь работать чисто. Мне не нужны проблемы в вышестоящих инстанциях! Потерпите! Всего несколько дней, и процесс снова пойдет».

Тестоедов в сердцах бросил трубку.

Между тем эта пятидневная передышка была нужна Стасу как воздух. Он ждал очень важного решения.

55. Иов из ломбарда

Если только вылупившимся из яйца цыплятам показать розовый мячик, то уже через пять минут появление мамы-курицы не вызовет у них никакого энтузиазма. Их родительницей уже стал резиновый шар, за которым они пойдут хоть на край света. Это свойство называется импринтинг. Злые языки утверждали, что первые пять минут своей зрячей жизни маленький Арончик посвятил разглядыванию сторублевой купюры. В это можно было поверить: Арон Израилевич всю свою жизнь посвятил служению великому божеству – Мамоне. И на край света его могла привести только и исключительно страсть к наживе. Если бы открытие ломбарда в эскимосском иглу могло принести солидную прибыль – он давно бы это сделал.

Но сегодня старому ломбардщику было не до планов покорения крайнего Севера. Он внимательно изучал письмо, доставленное из «Старт-Банка». Сей документ уведомлял уважаемого заемщика о том, что в соответствии с одним из пунктов кредитного договора со следующего месяца процент по займу увеличивается в три раза. Арон Израилевич утер пот со лба, лихорадочно пролистал свой ежедневник, нашел заветный номер и потянулся к телефону.

– Оля, зайди ко мне на пару минут, – Василий Степанович досадливо морщился, от телефонного нытья ломбардщика у него почему-то ломило зубы.

Кузнецова вошла в кабинет шефа. Ее лицо излучало безмятежность.

– Слушай, дорогуша, помнишь, я тебе про одного человечка говорил? Он ломбард держит. Я ему обещал кредит небольшой выдать.

– Да, Василь Степаныч, конечно, помню. А что случилось? Деньги он, если не ошибаюсь, получил.

– Он мне звонил только что, жалуется, что ты процент по договору подняла. В чем дело, можешь мне объяснить?

Кузнецова сделала удивленные глаза.