Аудитор

– Первый раз вижу. Но я такие вещи сразу чую, нутром. Мощнейшая энергетика, и качает она ее широкими потоками на публику, такое простым смертным даром не дается. Потому и сгорела.

– Катюша, не удивляйся, просто Зенон колдуном работает, профессия у него такая, – пояснил Стас.

– Колдуном, говоришь? А вот я считаю, что для вас сейчас лучше наколдовать чего-нибудь горячего, мясного и с острым томатным соусом, – улыбнулась Катя и поднялась из-за стола. – Пойду, приготовлю зелья целебного, чтоб вас от власти зеленого змия спасти. А тебе, между прочим, Стасик, – она взъерошила волосы своего друга, – так резко начинать обильные возлияния вообще не рекомендуется, твои ферменты не тренированы, с непривычки большие дозы алкоголя им переработать трудно.

Катерина вышла. Колдун пристальным, изучающим взглядом провожал ее удаляющуюся фигурку.

– Зенон, дружище, ну скажи, развеона не прелесть? – толкнул в бок слегка зависшего приятеля Стас.

Глаза колдуна словно остекленели, пару минут он молчал. Потом с видимым усилием разжал губы и произнес странным голосом:

– Эта девочка – настоящее сокровище для тебя. Подарок судьбы, кысмет по-нашему.

– Конечно, куда там твоим рабыням покорным! – съехидничал загордившийся Савельев.

– Екатерина твоя, Стас, далеко не рабыня, – колдун, казалось, старательно подбирал слова, словно боялся сказать что-то лишнее. – По рождению она царица. Но сама отвергла власть, переданную ей в роду. Теперь она – женщина-воин. Не женщина-мать, хранительница очага, не женщина-бабочка, муза поэтов и украшение жизни. Она воин. Отважный, чистый сердцем, светлый. Но… как бы тебе это объяснить? Она слишком открыта и уязвима, будто специально скинула с себя доспехи защитные…

– О чем это ты? – встревожился Стас.

– Она любит тебя, понял, парень! – почти закричал внезапно рассвирепевший прорицатель. – И она нужна тебе, ой, как нужна! Со своей стороны ты должен – слышишь меня? – должен сделать для нее все, что в твоих силах. Пусть девочка получит столько счастья, сколько позволено свыше и даже больше. И как можно скорее, – зеленые глаза Зенона вдруг потемнели. – А больше я тебе ничего не скажу…

51. Беседа Стаса с Паровозом

Стас зажмурился. С его головы сдернули мешок, и в глаза сразу ударил яркий свет. Он сидел на стуле посреди небольшой комнаты без окон, а перед ним нервно расхаживал высокий сухощавый блондин.

– Если хотите побеседовать – садитесь лучше, – Савельев кивнул в сторону второго стула, который вместе с предметом мебели, на который усадили его самого, составлял всю обстановку комнату.

– Ты что это, посадить меня пытаешься? – ощерился хозяин комнаты.

«Интересно, журналисты «Эха Москвы» просто злобные провокаторы или на самом деле платные агенты ЦРУ?», – пронеслось в голове Стаса. Сработала система ассоциативного бреда.

Пару лет назад Савельев слушал передачу этой крамольной радиостанции, которая, как обычно, посвящалась стебу по поводу очередного не слишком удачного заявления президента. Глава государства в тот раз, видимо, решил заполнить информационную паузу, и ввиду отсутствия подходящих поводов, а как-то: утопления подводных лодок, определения места проведения очередных Олимпийских игр, взрывов в метро, побед на Евровидении, неосторожно затронул скользкую тему. Как должны вести себя мигранты, которым оказана великая честь пребывания на священной российской земле. Оказывается, эти пришельцы должны знакомиться с нравами и обычаями коренного населения, а затем неукоснительно их соблюдать. Борзописцы (точнее – шустроболтуны) «Эха Москвы» тут же ухватили лакомый кусок. Они решили провести среди радиослушателей опрос: знают ли сами туземцы хоть один исконно местный обычай, который необходимо срочно изучить оккупантам-гастарбайтерам? Оказалось, что кроме «после первой не закусывают» никто ничего толком вспомнить не может. То-то покуражились прислужники мирового империализма! Оказывается, великий-могучий русский народ и обычаев-то кроме чисто алкогольных понятий за душой не имеет!

Стас никогда не считал себя записным патриотом, но здесь его зацепило за живое. Он стал вспоминать, и тут же навскидку обнаружил десятка полтора обычаев и привычек, которые можно было идентифицировать в качестве типично русских: присесть на дорожку, через порог не здороваться, посмотреть в зеркало при незапланированном возвращении домой, стучать по дереву от сглаза… Почему люди не могли вспомнить прекрасно известные им вещи? Возможно, они просто не замечают этих фоновых правил в силу их глубокой укорененности, типичности. Или в эфир станции допускались только наймиты забугорной буржуазии. Затем Савельев попытался вспомнить такую традицию, которая бы точно выдавала характер русского народа. Через полчаса размышлений он обнаружил это глубинное правило. Оказывается, в России полностью табуирован глагол «садиться»! Точной семантикой, смысловым значением слова жертвовали абсолютно все. Даже президент на официальных приемах приглашает своих гостей «присаживаться»! Уголовные традиции стали частью национальной культуры великого народа.