Аудитор

– Сережа Левченко – звезда желтой журналистики. Настоящий писака-киллер. Его перо прикончило не одну политическую репутацию.

Круглоголовый мужчина средних лет в металлических очках небрежно кивнул Стасу.

– И, наконец, Ленуся. Будущая звезда отечественного музыкального небосклона. Сейчас она работает над сонатой для флейты и саксофона. Ленуся создала новый стиль: кантри-соул-янки-дудль.

Лохматое создание неопределенной половой принадлежности тряхнуло нечесаными космами и протянуло для рукопожатия Стасу длинную флейту. Мундштук этого дырчатого жезла его владелица массировала чувственными пухлыми губами. Озорные глазенки Ленуси с интересом наблюдали за реакцией нового знакомого. Савельев сделал вид, что не заметил этого «дружелюбного» жеста.

– Скажите, пожалуйста, Стас, – приступил к допросу новичка одноглазый конкурент Осипа Мандельштама, – к какой литературной категории относится ваш роман?

– Налоговый триллер. Мясо, или тело произведения, если вам угодно, составляют случаи из жизни, наработки из моей аудиторской практики. Сюжет выстроен по канонам триллера: активные действия персонажей, жесткое противоборство парней в белых и черных шляпах. Стремительные диалоги, четко обрисованные характеры.

– Все ясно, – вмешался в разговор писака-киллер, – типичный образчик массовой литературы, изготовленный по принципу «пипл хавает».

– Зато продается неплохо, – скромно ответил Стас. – Вы, к примеру, сколько своих книг сумели продать? На вид вам – полтинник плюс-минус трамвайная остановка. А вот на процветающего деятеля элитарной культуры, извините, не тянете. Наверное, времена массовых политических избиений в российской прессе остались в далеком прошлом?

– Вы, Стас, не совсем правы, – вступилась за своих друзей Катя, – вот Леша пишет действительно замечательные стихи. Но кому сегодня нужна поэзия?

– Согласен, – ответил Стас, – поэзия, даже самая замечательная, прокормить никого не сможет. Я не претендую на гениальность. То, что я делаю, приносит мне немножко удовольствия и кучу денег.

– Вы считаете, что пошлая поговорка «Если ты умный, то почему не богатый» верна? – продолжал наступление уязвленный журналист.

– Еще более пошлой я считаю поговорку «Не в деньгах счастье». Это оправдание лентяев и бездарей. За редкими исключениями талантливый и энергичный человек способен заработать себе на кусок хлеба с маслом и горкой икры. Что касается «умных-небогатых», то я не имею привычки путаться в категориях, которые разобраны еще Аристотелем. «Из равенства в одном отношении не следует равенства в другом отношении. Из неравенства в одном отношении также не следует неравенство в другом отношении». Первая пара – интеллектуальное отношение, вторая – имущественное. Составлять из них уравнение – нарушение законов логики, – отчеканил Стас.

У Катиных интеллектуалов отвисли челюсти. Приходит какой-то качок и начинает цитировать Аристотеля! Первым опомнился поэт.

– Знаете, мне даже чуть-чуть завидно стало. Я целую ночь сижу, рифмы вылавливаю, а в результате пара-тройка удачных четверостиший. А мне потом предлагают поучаствовать в издании поэтического сборника. За деньги. Десять тысяч платишь – и несколько твоих стихотворений попадают в альманах, который будет напечатан тиражом три сотни экземпляров. А вы занимаетесь любимым делом, пишете прозу, да еще доход с этого имеете. У меня к вам предложение. Как коллега коллеге – поучаствуйте в благородном деле продвижения высокой культуры в косные массы. Цена вопроса – 10 тысяч.

Стас поймал на себе заинтересованный взгляд Кати. Как поведет себя ее новый знакомый? Вызов был принят.

– Я в первую очередь бизнесмен. К меценатству отношусь в целом положительно, но просто так разбрасываться деньгами привычки не имею. Давайте поступим так. Вы мне скинете по электронке подборку своих стихотворений, если они меня впечатлят, я помогу, не вопрос. Я, конечно, не бог весть какой ценитель поэзии. Но сравнение с Мандельштамом не просто грубая лесть, думаю, меня прошибет. А если ваше творчество на меня не подействует – извините. Придется вам поискать других коллег.

Не давая Кате переварить полученную информацию, Савельев перешел к решительным действиям.

– Разрешите пригласить вас на танец, – галантный Стас навис над Катей.

Та с некоторым удивлением подняла на него глаза, протянула руку своему кавалеру и попыталась встать из-за стола. И тут случилось неожиданное: Стас стремительно подхватил Катю на руки.

– Слушай, мне уже надоели твои умники-зануды, – шепнул он в очаровательное ушко. – Поедем отсюда, хочу побыть с тобой вдвоем.

Катя колебалась буквально секунду:

– В номера? – весело спросила она Савельева, обнимая рукой его могучую шею. – Только счет оплатить надо.

– Держите, парни, выпейте за Аристотеля, мир ему! – Стас запустил через плечо несколько купюр, которые плавно спланировали прямо в тарелку с гаспаччо, стоявшую перед гениальным поэтом.