Аудитор

Дни после Нового года проходили в атмосфере постпраздника. Несколько раз пересматривали новогодний концерт, который нравился всем всё больше. Папа научился включать ютуб и радовался множащемуся числу просмотров. Родственникам и близким друзьям они, правда, ссылку не посылали. Как можно было это сделать? Мелихов ведь был одним из самых активных и ярких участников, и что бы, интересно, сказали знакомые, увидев его? Ира не хотела проверять, хотя ей было очевидно, что самому отцу вся проблема его пришествия была абсолютно безразлична.

В связи с известными обстоятельствами у них возникали жаркие споры по поводу Алины, Ириной двоюродной сестры, живущей в Брюсселе. В прошлом году Алина потеряла мужа, очень пожилого, и, как считала Ирина, малоприятного господина. Теперь Алина осталась по сути совсем одна в чужом городе, и не было ничего, способного отвлечь её от потери. Алина постарела, похудела, жаловалась на здоровье и тоску. До прихода отца Ира постоянно приглашала сестру переехать к ним. Конечно, этот вариант вторичной эмиграции не был идеальным, но, как они все считали, был, скорее всего, единственно приемлемым выходом из ужасной ситуации. Ира верила, что вблизи их семьи Алина отогреется душой и её вселенскому одиночеству придёт конец. Она предвидела и трудности, но мысль, что Алина, рядом с которой прошла вся её жизнь, прозябает никому не нужной старушкой, причиняла ей боль. Так продолжалось до известного времени: долгие телефонные разговоры, скайп, попытки уговорить Алину хотя бы попытаться переехать. Но теперь, мучаясь угрызениями совести, сестру она больше не приглашала. И всё из-за отца.

Отец расспрашивал о родственниках — о тех, кто умер, он знал, но оставшиеся, теперь пожилые, близкие его очень интересовали. Когда его старшая племянница Иза появлялась в скайпе, он даже украдкой смотрел на неё из-за двери. Сказал, что стала толстая, но в целом молодец. Правильно, что ездит отдыхать и всем интересуется. Когда Ира указала ему на совершенно не тронутый временем рассудок Изы, он спокойно ответил, что и не удивляется, ведь не в кого маразметь. Несколько раз он порывался сам подойти поговорить с ней, настаивал, что имеет право, но Ира не позволяла:

— Пап, ну как можно думать только о себе? Тебе, понимаю, хочется поговорить… но поставь себя на её место. Это же шок! Как ты ей будешь объяснять? Стоит ли оно того?

Папа прекращал настаивать, но Ира знала, что в следующий раз он опять начнёт. От деятельности Алининого брата Эрика он был просто в восторге:

— До сих пор работает? Вот так и надо! Зря он, конечно, в Израиль поехал, надо было в Америку.

— Пап, ну почему ты всегда столь уверен в своём мнении? Почему не в Израиль?

— Потому что Америка перспективнее.

— Да с чего ты взял? Израиль — родина высоких технологий. Эрик — научный руководитель серьёзных лабораторных исследований. Работает над созданием батарей к космической технике.

— Ну, правильно, он же наш выпускник. Я не удивлён.

— Да не про это сейчас речь, а про Америку и Израиль.

— Сама знаешь, какой ужасный в Израиле климат и как там неприятно жить. Сама почему-то уехала в Америку.

Папа говорил это таким тоном, что дальнейшее продолжение спора казалось бессмысленным. «Это так, потому что он так считает! О чём тут говорить? А те, кто не согласны — они просто не понимают». В этом был весь папа. И он, разумеется, не изменился. Когда Ирина начинала раздражаться папиной упёртостью, она сама себя одёргивала: вот и хорошо, что он прежний. Если бы изменился, он был бы уже не её Мелихов, не тот, который был ей так нужен.

С Алиной всё обстояло сложнее. Отец был категоричен: пусть немедленно приезжает!

— Пап, не всё так просто. Во-первых, Алина не хочет…

— Не хочет потому, что плохо приглашаете. Я вот звал свою сестру из Казани, так она всегда у нас подолгу жила.

— Ну что за бред — сравнивать твою сестру с Алиной? Лида жила у нас на кухне на раскладушке, сидела у окна, уставившись в одну точку. А когда ты её поселил с Любой, они и вовсе через пару месяцев переругались. Забыл?

— Ты зачем мне это говоришь?

— А затем, что не факт, что Алине будет с нами хорошо.

— А сейчас ей хорошо?

— Ей плохо, но может быть ещё хуже.

— Глупости говоришь. Ты, кстати, сказала — во-первых, а во-вторых?

— Есть проблемы со статусом. Что с тобой это обсуждать! И потом — проблема твоего присутствия.

— Что?

— То! Не хватало Алине ещё и твоё возвращение переваривать. Не слишком ли это для неё будет?

— Ты вот меня в эгоизме всё время обвиняешь. Да ты сама эгоистка! Только и думаешь, как ты будешь Алине про меня объяснять. Так и объяснишь, как есть. Ты бы лучше о ней думала. Бедная девка. Да что ты вообще можешь знать об одиночестве! Не будет ей с нами хуже. Я знаю, что говорю. Сам ей позвоню, если ты не хочешь. Поняла меня? Я найду, как её убедить.