Аттестат зрелости

В процессе уборки наша героиня в очередной раз выбесилась из-за отходящего от стены плинтуса — так как в эту в щель забивались пыль и мусор, которые трудоемко было извлекать и, соответственно, это усложняло и удлиняло уборку, — а, следовательно, и на Антона, который все никак до этого плинтуса не доберется. Из всех составляющих уборки Юле нравилось только пылесосить — водить широкой щеткой по прямым линиям размеренными движениями (причем, она любила пылесосить при нераскрытой телескопической трубке, чтобы быть поближе к полу), под шум, из которого ее никто, по идее, не должен выдернуть, — своего рода личное время.

…

Путь к Ире и Саше пролегал через полгорода, так как они жили в историческом центре, на Петроградской стороне. Юля очень любила такие поездки, когда они все вместе ехали на их машине — их «белой стрекозе» как они ее ласково называли — и она могла с пассажирского сидения рассматривать здания, улицы, крыши, шпили, арки, памятники, которые становились чем ближе к центру, тем концентрированнее и красивее. Проехать в их конечный пункт назначения можно было несколькими путями, чаще всего они ездили двумя: либо от Обводного канала на Гороховую улицу и дальше до Адмиралтейства, потом за Дворцовой площадью с Эрмитажем через Биржевой мост, либо от Обводного на Лиговский проспект, потом Невский и свернуть на Литейный, мимо дома-музея Ахматовой, потом Бродского на Литейный же мост и дальше мимо красивейшей бирюзовой мечети и вдоль Петропавловской крепости. Даже в это время года, без солнца и зелени, под низким серым небом, достопримечательности выглядели величественно, и их стройный ансамбль являл собой наглядный пример выгод от ориентации на лучшие мировые практики своего времени и международного сотрудничества итальянских, французских, немецких и русских архитекторов.

Вот они и у цели, рядом с неофициальной достопримечательностью — котельной «Камчатка», где в 80-е годы Виктор Цой работал кочегаром, потому что возможность работать музыкантом в СССР была ограничена, а отсутствие официального трудоустройства являлось основанием для уголовного преследования. Как известно, поэт Бродский по такому поводу получил реальный срок, к примеру.

Дом, где жили Саша и Ира, был причислен к памятникам архитектуры, и, — неудивительно, — квартиры в нем частично до сих пор были коммунальными. К счастью, квартира друзей была небольшой для такого типа жилья, из четырех комнат, которые последовательно удалось выкупить у соседей, так что теперь она была отдельная. В свое время этот процесс начали еще родители Саши, правда, потом развелись, и в какой-то момент, в одной из комнат его мать жила со своим новым мужем, а ее бывший муж жил в другой комнате, еще в одной — Саша с братом, и в четвертой — сосед. Со временем, когда в жизни Саши уже появились Ира с Максимом, мать и отчим переехали в другое жилье, брат переехал в Москву, комнату соседа удалось у него выкупить, и только в одной из комнат остался жить отец — тщедушный и тихий, рано состарившийся и потерявший интерес к жизни (а может, никогда и не имевший оного), он почти безвылазно сидел в этой комнате, смотрел телевизор, особенно все футбольные матчи, болел за «Зенит» и очень много курил прямо в этой же комнате. Несмотря на проживание под одной крышей, вращался он по своей отдельной орбите, и точек соприкосновения с Сашей, его женой и их сыном у него было крайне мало, он что-то заваривал с помощью электрочайника себе в комнате, и лишь изредка, при случайном пересечении, например, с Ирой на кухне, мог согласиться принять тарелку супа.

Таким образом, в остальных трех комнатах довольно комфортно располагались Ира, Саша и Максим. Очень высокие потолки, характерные для построек того времени, делали пространство наполненным воздухом и даже светом, несмотря на то, что все окна выходили в глухой двор-колодец. Отдельным удивлением для Иры в этом жилье стала ванна, которая стояла непосредственно в кухне, поскольку это было технически единственно возможное место для ее подключения — по проекту более чем столетней давности ванна в доме не предполагалась, мыться тогда следовало в общественных банях.

Юле нравилось бывать здесь, ощущать наслоения всех прошедших времен и свободно общаться с друзьями, пока дочки играют с Максимом, ровесником Майи.

Сегодня у них в гостях также была еще одна пара — Нина, знакомая Иры с работы, и ее муж Костя. Их сын, шестилетний Витя, несколько насупленный, сидел за столом со взрослыми.

Нина с некоторым нажимом проговорила:

— Витя, иди в детскую, поиграй с Максимом.

Витя вздохнул и нехотя ушел. Его мать продолжила:

— У нас еще старшая дочь есть, ей скоро тринадцать, но мы ее дома оставили, с заданием по уборке, а то очень мало помогает по дому, и вообще грубит, за братом не хочет присматривать, в школе средне учится. Так тяжело с этими подростками современными, ничего не хотят. Я вот такой не была, всегда в детстве после школы помогала маме во всем. Что вот с ней делать, Саша? Ира говорила, что ты опытный педагог-психолог, посоветуй.