– О, а когда сразу горсточкой – еще лучше. Вместе – вкуснее!
– Что там в твоем окошке?
– Ну вот и разобрались, – довольно сказал Риммон. – У нас есть еще три камня средней паршивости, один хороший и один отличный. Давай теперь я попробую.
– Уверен?
– А почему нет? Проверим обратные потоки, так сказать.
Он понюхал камень. Скептически оглядел его со всех сторон. Стер несуществующую грязюку. Лизнул.
– Зогн Зорт Зим… Ну и имечко… Самый старший из всех наших камней, почти сто тридцатый. Ну-с, проверим.
Запихнул камень размером с некрупный грецкий орех в рот и осторожно прикусил. Твердая оболочка хрустнула.
В первый миг его чуть не стошнило от вкуса протухшего лимона пополам с соплями. Но через долю секунды то ли рецепторы перенастроились, то ли психологический барьер возник. А может, душа оказалась не совсем пропащая – растеклась по языку сгущенным молоком с какао.
– Как сказать… – Риммон причмокнул. – Бывало и хуже.
– Брат, триста сорок две? И это за перса сто двадцать восьмого левела???
– Наверное, он конченым козлом был. Тебе добавилась единичка?
– Ага.
– Ты теперь, смотрю, числа выше сотни понимаешь?
– Эээ… Да, а ведь точно. Ты эти два доедать будешь?
– Знаешь… Мне первого хватило. Пусть это будет отныне твое право и почетная обязанность.
– Ура! Давай!
– Дай еще хороший, а? Ужас как добавки хочется!
– А почему нет? Держи. Новых потом набьем.
– Круто! Смотри, сколько опыта!!! И в статусе он за десять засчитался!
– Ну-ка покажись.
– Что, правда заметно?
– Ну… Э… Сам глянь. Если я лягу – короче тебя буду.
– Ух ты!
Змей покрутился, повернулся… Из-под отливающей золотом чешуи показались лапы. Повел… Ну да… Плечами. И расправил крылья. Повернул головы и критически рассмотрел себя.
– Крылышки еще не очень. А вот лапы – это хорошо. А то кусать всякую гадость и всяких гадов – бе. Может они не мылись неделю. Разбойники утром знаешь, как воняли? А мне приходилось их в рот брать.
Риммон хмыкнул. До змея вроде что-то дошло.
– Ты понял, что я имел в виду. Кусать. И не надо пошлых комментариев.
– Да я вообще молчу, – Риммон, скрестив руки, любовался гибким золотым телом брата. Под красивой чешуей перекатывались рельефные мускулы. Эх, то ли еще будет!
– И правильно, – буркнул Тварюшка.
– Может Олсю съедим? – как бы невзначай бросил провокационный вопрос демон.
Змей не думал ни секунды.
– Нет. Я хочу, чтобы она вернулась.
Что-то изменилось в его голосе и интонациях. Почти исчезла детская непосредственность и удивление, прорезались жесткие, властные интонации. Пока намеком, полутонами, но все же.
– Вернется не совсем она. Зато сколько с такого Камня тебе зачтется душ, а?
– Она такая – одна. А душ, как ты правильно заметил, наколотим сколько нужно. Ну, мы тут долго еще будем мерзнуть?
– Ха, ты так говоришь, будто это я тут обжирательством и самолюбованием занимаюсь. Пошли, уже, красаффчик.
Идти действительно было недалеко. Буквально минут через пять-семь они подошли к водопаду. Вернее, к огромной реке, которая превращалась в водопад по причине дырки в земной тверди.
– Ух ты… Это что? – Золотой Змей привстал на задние лапы и вытянул шеи, стараясь получше рассмотреть это чудо.
– Дырка. Мировая Дырка.
– А разве такое бывает?
– Ну, если бывает Мировое Древо, Мировое Яйцо и прочие мировые штукенции… Чем Дырка хуже?
Дырка, километров десять в диаметре, была сквозная. И река бурным потоком стекала в нее. Где-то вдали еще несколько таких же больших рек и множество речушек помельче делали то же самое – стекали в Мировую дырку. Далеко-далеко внизу, километрах в трех, а то и более, виднелся океан. А в нем огромный водоворот.
Самое Лучшее Место действительно висело в воздухе. Не изменяя Земной географии, но изменяя логике, физике и прочим икам. Изменяя им всем со здравым смыслом, который смотрел в Мировую дырку и постоянно твердил: «А чо? Чо не так?».
Или это другое какое чувство?
С другой стороны, а почему не может висеть в воздухе материк? Самолеты летают? Летают и крыльями не машут. Материк что, глупее? Он и нужней и больше бестолковой дюралевой трубы. Просто на Земле нету лишнего материка, чтобы попробовать. А вот в Грязи он есть.