Атропин

— И когда полиция появилась, их командир сказал, что Уоррен уже несколько лет числится в списке подозреваемых в распространении наркотиков в этом училище, — гнул он свою линию. — Откуда у них такая информация? Когда мы учились, Уоррен даже спиртного не пил никогда. И не курил.

— Он просто хорошо скрывал свои развлечения.

Гейл убежденно мотнул головой.

— Никто о нем такого не слышал, я у ребят спросил. Никогда он дурь не приносил в казарму. И сам не употреблял.

— И что?

— Просто когда Лаудер его от меня оттащил, он же некоторое время держал его на земле, так Кальмар сказал, — продолжал развивать свою мысль Гейл. — Как ты думаешь, мог он за это время подбросить ему в карман пакет?

— Ты что, спятил? — раздраженно спросил Тед. — По-твоему, Лаудер таскает в кармане наркотики в училище?

Гейл смутился, но от своей идеи не отказался.

— У него могло случайно оказаться, может, отобрал у кого-то раньше. Но как факт — он подсунул ему именно наркоту, а не что-нибудь другое запрещенное — порнуху гейскую или там транки. Словно знал про этот список. Знал, что Уоррена это прикончит, и прикончил его. Без всяких сантиментов.

Тед швырнул тряпку на пол и развернулся к нему лицом.

— А хочешь знать, что я думаю? — сказал он вздрагивающим голосом. — Что если это и так — все правильно он сделал. И ты должен сказать ему спасибо, что этого психа вышвырнут с Аайи на законном основании, будешь хотя бы спать спокойно. Будь я на месте Лаудера — поступил бы точно так же.

— Точно так же? — возмутился Гейл. — Тед, но это ведь нечестно!

— Почему?

— Да потому что… это нечестно!

— То есть поджигать склад с живыми людьми честно?

— Не передергивай, — поморщился Гейл. — Если бы его за поджог взяли, я бы не возражал, но ведь ничего он не поджег. Тебя отколотил, но я ему за это уже навалял. Его должны были бы посадить за хулиганство, не найдись у него эти наркотики.

— Но они нашлись.

— Нет, не нашлись, — Гейл упрямо мотнул головой. — Его подставили. Это называется подлогом. И у человека нет никакой защиты от такого… такой…

— Подлости что ли? Ты это хочешь сказать? — в голосе Теда нарастало что-то звенящее.

— Да, подлости, — отрезал Гейл, удивленный его реакцией. — Не знаю как ты, но я его крик никогда не забуду, до сих пор в ушах стоит. И Лаудер не имел права так поступать с ним.

— А ты пожалей его, — нагло предложил Тед. — Напиши письмо с розочками, пригласи домой в гости, с мамой познакомь, скажи, что не веришь, и что он хороший. И что тебя на третьем курсе он хотел утопить исключительно из дружеской симпатии, и сжечь заживо хотел тоже из лучших побуждений. И ты готов за него в буквальном смысле и в огонь, и в воду. Правда, у тебя еще медные трубы остались. Может, когда он тебя в шлюз сбросит, до тебя что-нибудь дойдет, придурок.

Гейл прищурился, поведение Теда было более чем странным.

— Не замечал в тебе такой кровожадности, — сказал он. — Если Лаудер когда-нибудь и от меня захочет избавиться таким же способом, быстро и надежно, ты тоже скажешь, что просто плохо меня знал? Поверишь?

— Я…

— Да ладно, проехали.

Он рывком подхватил свой бачок и потащил по назначению. Тед некоторое время смотрел ему вслед, а потом поднял тряпку и уткнулся лбом в только что отмытое прохладное стекло. Такэда покачал головой, положил ему руку на плечо, сжал и слегка встряхнул.

— Скажи ему правду, — негромко посоветовал он. — Иначе он так и будет думать.

— Нет, — отрезал Тед.

— Тогда я сам расскажу ему то, что знаю.

— И ты не расскажешь.

— Зря, — тихий Такэда вернулся к работе и больше не произнес ни слова.

Вместо эпилога

— Уважаемые пассажиры, пристегните ремни, — попросила бортпроводник-андроид. — Измените положение кресел на горизонтальное и уберите мелкие предметы в предназначенные для этого отсеки, через десять минут лайнер войдет в плотные слои атмосферы.

Звонкий голос робота вызывал головную боль, но это было терпимое неудобство по сравнению с тем, которое доставили ему на Аайе. К головной боли он за время своего пребывания под следствием уже привык, как привык к тем преступлениям, которые ему приписывали, но в которых он так и не сознался. Сейчас все эмоции снова были у него под контролем, события последних месяцев подернулись дымкой нереальности.

Всё, кроме одного.

Он вновь взглянул на фотографию, которую когда-то сделал сам, пробуя запечатлеть Теда в летучий момент их единственного совместного пребывания в карантинном боксе учебной санчасти на первом курсе, когда Тейлор в одних трусах (душ, жара) склонился над гитарой, зажав зубами сигарету (абсолютно запрещено в помещениях), сосредоточенно подбирая по памяти аккорды к песне. Слова ее Уоррен забыл, но мелодия зазвучала сейчас у него в голове отчетливо и ясно. Волосы Теда были вьющимися и мокрыми, одна из прядей свисала вперед, и когда он поднимал глаза, этот завиток выглядел сбоку ненормально длинными и густыми ресницами. Уоррену все никак не удавалось перенести эту ненормальность на бумагу, это сводило с ума.