Атрибут власти

Абрамова сразу увезли в реанимацию. Дзевоньского стерегли несколько офицеров, он был нужен для допросов. Остальных брали в разных местах. Курыловича арестовали в «Национале», эстонцев поручили местным властям, предварительно взломав квартиру одного из них и изъяв переданные им ранее деньги. Казалось, что все завершилось малой кровью.

Члены комиссии поздравляли друг друга, когда Машкову доложили, что привезли Дзевоньского. Машков решил, что допросит задержанного в своем кабинете. Уже выходя из зала, он обернулся и негромко позвал Дронго:

– Вы можете пройти со мной?

Это было признанием исключительных заслуг эксперта. Дронго кивнул и под аплодисменты офицеров вышел из зала. В кабинете Машков крепко пожал ему руку. Они сидели за столом, когда в комнату ввели Дзевоньского. Он был в наручниках. Машков поморщился и приказал конвоирам снять с задержанного наручники, а самим выйти из кабинета.

– Вот мы и встретились, – произнес генерал Машков, – я много о вас слышал, пан Дзевоньский.

– Вы не представились, – уставшим голосом заметил тот.

– Я генерал Машков – руководитель специальной группы, созданной для вашего разоблачения и захвата. А это наш эксперт, господин Дронго.

– Дронго, – взглянул на него Дзевоньский. В глазах блеснуло некое подобие интереса. – Так вот почему мы проиграли. Вы были на их стороне.

Дронго промолчал. Ему не хотелось говорить, что Уорд Хеккет остался жив даже после двух покушений.

– Какой наркотик вы вводили Абрамову? – поинтересовался Машков. – Учтите, что мы все равно установим точный состав вашего лекарства. У нас есть ваши ампулы.

– Вот сами и проверяйте, – пожал плечами Дзевоньский. У него осунулось лицо. Провал явно плохо на него подействовал. За это утро он сильно постарел.

– Проверим. Вы понимаете, что вам грозит?

– Ничего не грозит. Мы не успели ничего сделать, разве что похитили вашего журналиста и устроили ему неплохую рекламную кампанию. За такие действия я получу несколько лет. Или меня выдадут моей стране, где меня тоже ждет тюрьма.

– На фирме у Карла Гельвана исчезла одна сотрудница. Это тоже ваша работа?

– Не представляю, о чем вы говорите.

– Вы наняли генерала Гейтлера, чтобы провести террористический акт в отношении главы нашего государства. Надеюсь, этот факт вы не станете отрицать? И учтите, Дзевоньский, у нас есть возможность получить абсолютно точные сведения именно от вас. Вы меня понимаете?

– Знаю, – спокойно ответил тот, – сейчас такая фармакология, что ничего скрыть нельзя. Это раньше инквизиция глупо применяла разные «испанские сапоги» или жгла людей огнем. Сейчас вы легко отключаете сознание и добиваетесь всех нужных ответов. Я не сомневаюсь, что вы так и сделаете. Только перед тем как вы окончательно превратите меня в дебила, я хочу вам сообщить, что генерал Гельмут Гейтлер, о котором вы упомянули, на самом деле исчез. И боюсь, вам его не найти. Тем более что даже я не знаю, где он в данный момент и что конкретно замышляет.

– Мы и это проверим, – нахмурился Машков.

– Конечно, проверите. Только ничего у вас не выйдет. Я действительно не имею понятия, где он и что собирается делать. Можете допросить меня, хоть поменяв мне всю кровь на ваши лекарства. Большего эффекта от этого не будет. Гейтлер слишком хорошо знает все ваши методы, чтобы хоть кому-нибудь, даже мне, намекнуть о своих планах. Резервный вариант – это его детище, о котором неизвестно никому, кроме него самого.

Машков глянул на Дронго. Оба понимали, что сидевший перед ними Дзевоньский говорит правду.

– Вы планировали покушение? – спросил Машков. – Все последние месяцы ваша группа была занята подготовкой террористического акта. Основной версией?

– Да. Генерал Гейтлер придумал абсолютно идеальное покушение. В нашу задачу входило похищение популярного журналиста. Затем мы разворачивали кампанию по его рекламе, отмечали все лучшие качества его личности и профессиональные достижения. В средствах массовой информации началась настоящая истерия, которую мы искусно подогревали. Тем более что сделать это было несложно. В таких случаях журналисты сами проявляют завидную солидарность. И стараются написать и опубликовать о своем коллеге как можно больше всего положительного. Такой самонарастающий вал. И наконец, мы осторожно отметили, что в подобных ситуациях на Западе поисками журналистов, оказавшихся в заложниках, или по крайней мере встречей их после освобождения всегда занимаются исключительно главы государств. Мы были готовы освободить Павла Абрамова на наших условиях и поэтому провели такую кампанию…

– Нам это известно, – перебил его Машков.

– У нас было все готово. Третьего марта мы собирались получить оставшиеся деньги и выдать вам Абрамова. Где-нибудь в Ростове или во Владикавказе. Может, в Назрани, если бы удалось туда проехать.

– Дальше, – потребовал Машков.