Атомный век

Потом уже, анализируя события, Берзалов понял, что Бур иногда способен высказывать нужную информацию, только он, как и Спас, не мог говорить чётко и понятно, то есть человеческим языком, а не сплошными иносказаниями и заимствованиями из библии.

Небо на востоке заметно посветлело, тени поблекли, а луна — череп, вопреки логике, принялась гореть ещё ярче. Ну да, естественно, она же отражает дневной свет, и Берзалов успокоился.

— Прямо второе солнце, — досадливо заметил Русаков, поморщившись.

Но после заявления насчёт Кеца Берзалов ему не очень‑то верил. Ему тоже не нравилась луна. Казалось, что она имеет безусловное отношение к укрепрайону, но какое именно, трудно было понять. Если всё дело в страхе, который она внушала, то он уже не действует, потому что к нему все давным — давно привыкли, а если ещё по какой‑либо причине, то посмотрим, храбрясь, думал он.

Вдруг капитан Русаков хищно изогнулся, передёрнул затвор и едва не полоснул по кустам, за которыми виднелись дома.

— Чок! — с опозданием подал команду Берзалов.

Все замерли, даже Сэр перестал тянуть, и вслушались в утреннюю тишину. Где‑то что‑то шелестело и пищало тихонько — тихонько, словно прищемленная дверью крыса.

— Показалось… — с облегчением сказал Русаков, держа, однако, пулемёт наперевес.

— А что показалось? — спросил Бур, взмокший, как курица.

— Тени показались.

— Это они! — уверенно заявил Бур и почему‑то спрятался за Берзалова.

— Кто? — нервно спросил Берзалов, поглядев на него, как удав на кролика.

Он вообще боялся сглазить удачу и предпочитал не говорить о всяких страстях, хотя ему самому показалось, что он тоже видел человеческую тень, но промолчал, потому что до бронетранспортёра осталось всего ничего — полсотни метров.

— Теневые люди… — выдал Бур, и сразу словно изменил мир вокруг, как будто одно единственное слово послужило толчком к возникновению новой ситуации.

В воздухе явственно появилась тревога. Она пришла словно ниоткуда. Только что её не было — и вот, на тебе, висит, как незримый ультиматум. Перешагнёшь черту, и ты труп, подумал Берзалов, но ничего дельного предложить не мог, кроме как дотопать до брони, сесть на неё и укатить побыстрее из этого странного места. А ещё его поразило то, что Бур не мог слышать их разговор с генералом Грибакиным. Значит, Бур тоже «знает», ужаснулся он. Значит, теневые люди — это правда?!

— За мной! — крикнул Берзалов и прибавил шагу.

Сэр захрипел, налегая на ошейник. Они уже миновали площадь, на которой была стоянка общественного транспорта, и даже уже видели Архипова на броне.

— Рябцев, ты меня слышишь? — на всякий случай спросил Берзалов, убираясь подальше от опасных кустов.

— Так точно, слышу. Всё тихо, посторонних нет, — бодро ответил Колюшка Рябцев.

Вот это сообщение окончательно запутало Берзалова. На всякий случай он приказал:

— Приготовьтесь, мы запрыгиваем и сваливаем.

— Что‑то случилось, командир? — встревоженно спросил Архипов.

Берзалов помедлил и ответил тем тоном, когда становился до ужаса вредным, но по — другому у него не получалось, только так он чувствовал тот нервный импульс, когда можно опередить противника.

— Не знаю…

— Товарищ старший лейтенант, а мы здесь не одни… — вдруг выдал Бур новую порцию информации и добавил уже церковным слогом: — Приключится нам зло и язва приблизится к вратам нашим.

— Кто приблизится? — нервно спросил Берзалов и выругался, как оказалось, зря: — Вашу — у-у Машу — у-у!.. — только напугал Бура, который ещё сильнее насупился.

Берзалов прикусил язык и дал слово больше Бура не ругать, хотя он ему надоел хуже редьки со своими, как казалось, откровениями: то Комолодун, то лоферы, то квантор. Хотя, положим, не он его открыл. Теперь — теневые люди. Была в этом какая‑то закономерность, которую Берзалов ухватить не мог. Ему элементарно не хватало информации.

— Эти самые… — забитый Бур краснел и бледнел.

Берзалов уже и забыл, для чего он взял его с собой. Нет здесь Гаврилова. Бур в этом деле не помощник. Нет, и баста, и никогда не было. Может, он другой дорогой ехал? Кто его знает?

В этот момент Кец вместе с Сэром, вместо того чтобы рулить к бронетранспортёру и преспокойно занять свои места, с криком: «Кошка!», нырнули в чёрную пасть вокзала.

— Куда?! — крикнул Берзалов вмиг осипшим голосом. — Куда — а-а!..

И всё завертелось помимо его воли. Он бросился следом, Бур за ним, за Буром — капитан. И тут только до Берзалова дошло, почему вокзал вызывал у него страшную антипатию: он был забит мертвецами под завязку: и на вазонах, и на клумбах, и на скамейках, и просто на полу белели кости, в воздухе стоял слабый запах тлена, а утренний ветерок шевелил обрывки одежды и вещей. А ещё там копошилось что‑то, похожее на крыс.