Атомный поезд. Том 1

– А какой здесь уровень радиации? – невинно поинтересовался он.

– Совершенно безвредный! – более спокойным тоном продолжил полковник. – Можете даже трахаться на контейнере, это абсолютно безопасно!

Шульгин усмехнулся.

– Если правильно выбрать, с кем трахаться.

– Что? – не понял Белов.

– Только тогда безопасно, когда правильно выбрал партнера…

– А, вот ты о чем, – пробурчал Белов. – Ну, выбор тут невелик…

* * *

Максим Полонин был вообще-то непьющим. И сейчас выпил водки исключительно для храбрости. Но выпил немало. Около полутора бутылок. От этого он стал жалеть себя еще больше. На глаза все чаще наворачивались слезы.

– Мы с ней еще со школы встречались. Три, нет, четыре года. И я себе ничего и никогда не позволял, ни-ни… Даже в мыслях!

Язык во рту Максима ворочался уже с трудом, да и на ногах он стоял не слишком крепко и не слишком уверенно.

– А вот пить ты зря привыкаешь! Жизнь этим не изменишь, а себе навредишь! – с досадой сказал Усанов.

Ему на фиг не было нужно то, что сейчас происходило. Только профессиональный психолог способен правильно воспринять излияния человека, находящегося в стрессовом состоянии. А Усанов был машинистом шпалоукладчика и не проходил специальной подготовки по проникновению в потемки чужих душ.

– Чего особенного случилось-то? Девка с тобой гуляла, а другому дала? Самое обычное в жизни дело! А ты эту железяку взял, водки выпил и слюни распустил…

– Не, дядя Юра, я не слюни, – убежденно сказал Максим и вытер мокрое лицо. – Я гвозди заложил! Чтобы насмерть!

Машинист смотрел на молодого парня со смешанным чувством жалости и опаски. В глубине души он не верил, что пацан отважится на задуманное дело. Но когда еле стоишь на ногах и размахиваешь обрезом, то вполне можно пальнуть собеседнику в живот. Не со зла, а как бы нечаянно. А потом так же будет плакать и каяться: мол, не хотел, оно само получилось, по пьяни…

– Гвозди, значит? А ну, дай сюда эту штуку!

Усанов резко протянул руку, но Максим отпрыгнул назад и угрожающе поднял обрез.

– Не надо, дядя Юра! Я тут не шутки шучу!

Машинист выругался.

– Какого хрена ты вообще ко мне пришел?! Я твою Таньку знаю? Нет! Мишку твоего знаю? Опять нет! Я тебе отец? Опять нет! Чего тебе от меня надо?!

Полонин опустил оружие.

– Я к вам по-хорошему, душу открыть, посоветоваться! По-человечески…

– Это по-хорошему ты мне в живот нацелился? И о чем советоваться? Как Мишку с Танькой убить? Чтобы я потом рядом с тобой сидел на скамейке? Вроде пособника? Нет уж! Вали отсюда куда хочешь, только если пушку не отдашь, я тут же в милицию позвоню! Понял, нет?

Только что Юрий Петрович Усанов сдал смену, помылся под холодным деповским душем и вышел в раздевалку в хорошем настроении, а тут приперся этот придурок, который проходил у него в учениках три месяца, ничему не выучился, уволился и, по его же словам, устроился на пассажирский автобус. Почему он вспомнил именно про него? Внутри, из темных глубин души поднималась отчаянная злость ни в чем не повинного человека, попавшего в дурацкую ситуацию. Хотя этого юнца тоже понять можно – дело молодое, кровь играет, а бабы стервы…

– Дурак ты, Максим, – сдерживая гнев, сказал он.

– Иди лучше спать.

Но Максим снова покачал головой. Решение уже было принято, храбрости придавала водка, нужно было еще добавить решимости.

– Я, дядя Юра, Таньку стрелять не хочу, жалко ее… А этого гада…

Он взмахнул вооруженной рукой, и черные стволы с затаившимися на дне гвоздями опять перечеркнули живот Усанова снизу вверх и сверху вниз.

– Да что ты тут пушкой размахался, сучонок! – взревел машинист и, шагнув вперед, одной рукой схватился за обрез, а другой ударил Максима в ухо. Тот отлетел к двери.

Усанов переломил обрез, но патронов в нем не обнаружил. Он взял за ствол и с размаху ударил об пол – раз, другой, третий. Потом нашарил в шкафчике кувалду и двумя ударами сплющил стволы, разбил спусковой механизм.

– Вот теперь иди куда хочешь! – он бросил изуродованный обрез Максиму под ноги. Тот с непонятной гримасой поднял то, что оставалось от недавно грозного оружия, и провел дрожащей рукой по искореженному металлу.

– Это же Саньки Косого ствол! – с ужасом сказал он. – Что вы наделали, дядя Юра! Мне его вечером отдавать!

– Ну и клоун! – зло усмехнулся Усанов. – Как бы отдал, если б из него людей побил? Ты б за решеткой сидел, а твоему Косому яйца крутили как соучастнику!

Максим опустился на пол. Он обхватил руками голову и, медленно раскачиваясь, выл.

– Ни в чем не везет! Никто не любит, никто не уважает, работы нет, тут еще Танька… Да я, может, их попугать хотел! У меня и патронов-то не было… А что я теперь Косому скажу?

– Пошел отсюда, щенок! – заорал машинист. – Ты не их пугать пошел, а мне в живот целиться! Это ты меня пугал! И мне тут мозги компостировал! Вон отсюда, а то я тебе и рожу отрихтую!