Атомный барон

Виктор взял в руки гитару, размял пальцы и грубовато прошелся по струнам. Пальцы после меча слушались неохотно, но для нетребовательной разбойничьей публики даже такое неуклюжее исполнение должно было показаться верхом совершенства. Разбойники все как один притихли, вслушиваясь в необычные мелодичные звуки «Мурки». Ну, теперь держитесь, господа бандиты, пообещал им про себя Виктор и начал своим хриплым проникающим в самую душу голосом:

Прибыла в столицу воровская банда.

В банде были урки, шулера…

Краем глаза он видел, как в дверной проем стали набиваться один за другим разбойники из основного помещения. Многие из них стояли и в прямом смысле слова слушали, разинув рты. Это выглядело достаточно комично, но Виктор не позволил и тени улыбки на своем лице и закончил исполнение абсолютно серьезно и с небольшой долей трагизма необходимого для этой песни.

— О! Наш человек, — эмоционально произнес главарь, — Слово! Эцио больше нет. Отныне он Музыкант. Всем ясно? А теперь — кинжал!

Орк достал откуда-то черный от спекшейся крови кинжал с мутным алмазом на рукоятке. Все вокруг притихли и смотрели на холодное оружие с благоговением, как на реликвию.

— Клятва. Повторяй за мной.

Деваться было некуда, и Сомов послушно повторил:

— Клянусь быть верным братству отныне и до самой смерти. Клянусь быть честным с товарищами, не утаивать добычу и выполнять приказы вожака. Клянусь не обнажать клинка против своих товарищей и ценить их выше отца и матери. Клянусь не проявлять трусость и прийти на помощь товарищам даже под угрозой смерти. Под пытками или перед смертью клянусь хранить тайну братства. Если же я нарушу эту клятву, то пусть мое сердце пронзят кинжалом, тело бросят собакам, а имя мое забудут. Клянусь!

— Руку!

Виктор послушно протянул ладонь, по которой полоснули кинжалом, и свежая кровь обагрила клинок. Все молча дождались пока кровь окончательно не свернулась и только после этого оживились и загомонили, поздравляя Сомова.

— Брат, брат, брат, — слышалось со всех сторон.

Усталость накатывала все сильнее, и Виктора начало неудержимо клонить в сон. Мало что ли ему сегодня крови пустили? Но возбужденные разбойники не желали успокаиваться и требовали еще песен.

Виктор показал ладонь, пытаясь объяснить, что с таким порезом он сейчас не игрок, но к его удивлению рана от кинжала полностью затянулась. Чудеса, да и только. Однако, интересный у них ножичек.

— Спой, Музыкант, для меня, — подключилась к общим просьбам хитрая Вира.

Сомов хлебнул вина, чтобы избавиться от сухости в горле и встряхнулся, прогоняя сонливость.

— Ну, разве что для дамы, — через силу улыбнулся он.

И запел, не сводя глаз с Виры:

В тот вечер я не пил, не пел,

Я на нее вовсю глядел,

Как смотрят дети, как смотрят дети…

Реакция слушателей в большинстве была прежней — молчаливо-восхищенной. Сама Вира прямо-таки засияла от удовольствия. Но кое-кто уже начал смущенно поглядывать на нее и на вожака, и Виктор запоздало вспомнил, что смысл песен здесь зачастую понимают буквально. Однако Старый довольно спокойно дослушал песню, лишь только крякнул и покачал головой.

— Рисковый ты парень, Музыкант, но ты мне нравишься, — он повернулся к одному из своих подручных, — Где трофеи с Лютого?

На столе появился кожаный кошель и массивное золотое кольцо с рубином и бриллиантом. Старый барским жестом придвинул предметы к Сомову.

— Держи, Музыкант. Твоя законная добыча. Деньжат на пару золотых наберется и боевой амулет. Вещь ценная.

Разбойники одобрительно зашумели — справедливо.

Деньги были, как нельзя, кстати, а вот кольцо вызвало у Виктора смешанные чувства. Это был явно тот самый магический амулет, которым ему продырявили ухо. Как с ним обращаться Сомов понятия не имел и испытывал резонные опасения. Наденешь такое на палец, сунешь руку под подушку во сне, а оно как возьмет, да и сработает и сквозь подушку и свозь голову. Не имея знаний и опыта лучше было с магическими штуками пока не связываться. Ценная вещь? Сейчас это и узнаем, решил Виктор.

— Вместо амулета я бы взял деньги, — предложил он.

— Зря отказываешься, Музыкант, амулет отличный. Но дело твое, — Старый задумчиво почесал затылок, — Могу предложить за него три золотых.

— Дам четыре, — сразу же повысил цену Бешенный.

Других предложений не поступило, и Сомов избавился от опасного предмета став богаче на четыре золотые монеты. Впрочем, у Бешенного не нашлось под рукой всей суммы, и Виктор поверил ему на слово.