Атомные в ремонте

Пока я это разглядывал, появился адмирал Арсений Григорьевич Головко, прославившийся во время войны отличным командованием Северным флотом. Сейчас он был первым заместителем Главкома, и строительства и базирования замыкались на него. У Головко был усталый вид и недовольное лицо. Было видно, что эта телеграмма с завода испортила ему настроение. Головко и Исченков сели за стол для посетителей поближе к Главкому. Я же скромненько уселся за дальним столом. Выслушав что-то невнятное и неконструктивное от Исаченкова и Головко, Главком четко распорядился: 1) ответить Егорову, что лодки можем принять только после заводских ходовых испытаний (чтобы не брать на себя ответственность за возможные заводские недоделки и аварии по этой причине), 2) Головко возглавить комиссию по проверке готовности базы Северного флота к приему атомных подводных лодок и через 20 дней доложить о результатах.

На этом аудиенция была закончена. Я был включен в комиссию Головко и в тот же день улетел на Северный флот.

Сам Головко приехал в конце нашей работы на пару дней, а возглавил работу капитан 1-го ранга Владимир Матвеевич Прокофьев, начальник отдела Управления боевой подготовки. Позже он стал заместителем начальника этого управления, контр-адмиралом. Владимир Матвеевич во время войны командовал подводной лодкой на Черном море, осуществил ряд успешных атак и прославился на весь флот. Он был высокого роста, хорошо сложен, подтянут, рыжеволос и с обветренным лицом. Настоящий морской волк. По характеру Владимир Матвеевич был вдумчив, спокоен и выдержан. Эти качества не изменяли ему в любой обстановке. Кроме Прокофьева и меня в комиссии были Олег Николаевич Дубков из Инженерного управления и химик Николай Михайлович Захаров. Остальные участники работы, при необходимости, должны были привлекаться с флота.

С самолета мы сразу поехали к начальнику штаба флота вице-адмиралу Анатолию Ивановичу Рассохо. Это был крупный мужчина, очень подвижный. Скорый на решения, постоянно находящийся в курсе всей флотской жизни и реагирующий на поток вводных спокойно и как-то естественно. Рассохо сказал, что имеющийся на флоте план подготовки базы выполняется с отставанием, и уже чувствуется, что в плане есть пробелы. Флот будет признателен комиссии, если она укажет на эти пробелы и подскажет необходимые действия. Такая откровенная и деловая постановка вопроса предопределила всю нашу работу. Мы не подбирали материалы для расправы, а выясняли реальную обстановку и искали пути решения задач.

На другой день мы отправились на базу. Шли на тральщике довольно долго. При выходе из Кольского залива крепко заштормило, и мне после перерыва в плавании качка показалась жестокой.

На базе мы застали картину почти девственного Заполярья. Кругом голые скалистые горы. Между горами заросшие мхом хляби, из которых торчат серые валуны. В бухте стоит один плавпричал, к нему подведен водопровод из горного озера, из трубы которого безостановочно (чтобы не замерзала) течет мягкая родниковая вода. У причала с креном градусов в 20 стоит какая-то списанная посудина. На берегу там и сям разбросаны восемь

деревянных домиков. Это преимущественно склады. На другом берегу губы стоит корень причала. Наверху находятся четыре цистерны для приема радиоактивных вод, железобетонная площадка для хранения радиоактивных отходов и развернуты земляные работы по строительству береговой технической базы. Так воплощался в жизнь план мероприятий, подготовленный мною в июле. В нескольких километрах от берега началось строительство военного жилого городка. Один пятиэтажный дом был подведен под крышу, два других едва возвышались над фундаментами. Дороги были разбиты строительным транспортом. Грязь стояла по колено. Когда мы были в городе налетел снежный заряд, стало совсем темно, и это усилило и без того мрачные впечатления.

Обобщая увиденное, следовало признать, что практически ничего построено не было, и за оставшиеся три месяца нужно было все начать и кончить.

Владимир Матвеевич ходил от домика к домику и, шевеля губами, что-то считал про себя. На вопрос, что он подсчитывает, ответил, что соображает, где и сколько можно установить двухъярусных коек для личного состава лодок. У него получается, что невозможно разместить даже один экипаж. Молодец. Он один подумал о людях, а нам техника все заслонила.