Атомная крепость

Но какой смысл беречься от большого калибра, когда через считанные минуты всю внутренность капсулы стерилизует белым фосфором? Пользуясь тем, что командир отвлекся, Бюрос-Ут отстегивает ремень и начинает освобождаться от шлема.

— Я никого не выпущу, — сообщает Таваса-Пи. — Никто не должен сдаться вра… Сядьте на место, пулеметчик!

Привставший Бюрос-Ут косит глазами и упирается в четверку черных, любовно обработанных маслом отверстий с диаметром, достаточным для ковыряния внутри большим пальцем. Радист-пулеметчик чувствует, что потеет, хотя сколько можно? Организм просто-таки бездонная бочка жидкости.

В этот момент где-то в дальней проекции, далеко позади стволовых отверстий, примерно на дистанции курковых скоб, а скорее, даже дальше, происходит некая шумная суета. Ага! Второй пилот бросился на первого, но после многочасового сидения и отекания конечностей не рассчитал движения и зацепился за рычаг. Покуда он освобождался, Таваса-Пи снова повел «батыром» в его сторону.

Бюрос-Ут, узрев, что ушел на траверз вылета круглых противоносороговых пуль, тут же бухается на пол. Может быть, покуда то и се, он успеет хотя бы доползти до внутреннего люка? Потом незаметно откупорить его, добраться до внешнего, распахнуть и, наконец, выволочь свою задницу прочь из этой высокотехнологичной мышеловки?

Однако там, в парящем где-то над ползающими гадами мире, вершится какая-то своя карусель. Откуда-то неслабо для замкнутого помещения бабахает. Но это не дуплетный «ба-бах» «батыра» — что-то много слабже. А! Вот что! Ведущий себя смирнее некуда штурман-бомбардир Тэшэ-Ки, не вставая с кресла, пальнул из штатного «бурбера» в командира воздушного судна. Вернее, целил он в командира. К сожалению, именно в эти мгновения накатывается шквал мелко дозированных событий. Второй пилот Гуйо-Сю освободился от навязчивых рычагов управления и, глядя в четыре неслабых отверстия, отступает к своему креслу. Удовлетворенный его поведением Таваса-Пи приподнимается для удобства и снова возвращает свою крупнокалиберку в заднюю полусферу. Тут, как-никак, еще восемь человек экипажа. Требуется держать под контролем всех. Но у каждого из восьми в голове мечутся свои тараканы. Для контроля ситуации явно недостаточно четырехствольного, да еще палящего исключительно дуплетом «батыра». Покуда Таваса-Пи выискивает завалившегося ничком радиста, на него кидается штурман «один» Редесйя-Чи. Поскольку действия экипажа не согласованы, а телепатии они не обучены, то как раз в спину Редесйе и попадает заряд «бурбера» от штурмана-бомбардира. Редесйе вскрикивает и оседает назад. Глядя на него, второй пилот, как раз решивший осуществить бросок на командира, замирает. По-видимому, предполагает, что у свихнувшегося Таваса-Пи наличествуют сообщники. В том же духе, но с перестановкой акцентов, размышляет и сам трижды-майор. Потому, пользуясь случаем, он решает отбиться от самых назойливых бунтовщиков: возвращает стволы в прежнее положение, то есть в сторону второго пилота, и тут же в горячке выдает залп.

Грохает так, что полузастрявший в кресельных проемах Бюрос-Ут на маленькую долю секунды решает, будто система самоликвидации капсулы уже сработала. Ага, как бы не так: в этой жизни еще мучиться и мучиться! Где-то за пределами его видимости, за приборными стойками и креслами, столкнувшийся на ходу с двумя параллелями пулевых траекторий, рывком сходит со сцены второй пилот. Получивший обычный пистолетный заряд в спину первый штурман и одновременно пулеметчик «один» шумно глотает воздух. Кажется, у него изо рта идет кровавая пена, потому что постанывает он с прибулькиванием. Ранение из нехороших — продырявлено легкое. Оружейник «один», а также штурман-бомбардир Тэшэ-Ки все еще в оцепенении после случившегося. Смотрит то на свой пистолетик, то на убиенного коллегу. Он все еще в кресле и все еще не отстегнут. Другим добраться до оружия, не отстегнувшись, невозможно. Сейчас они вышли из ступора и как раз освобождаются от ремней.

— Все поняли, что я не шучу? — спрашивает Таваса-Пи несколько неуверенным тоном. Он сам в шоке от происходящего: никогда не стрелял в человека со столь близкой дистанции, тем более из «батыра». Уже почти добравшийся до люка Бюрос-Ут почему-то думает, что если бы до стрельбы не дошло, командир, возможно, и опомнился бы. Дал задний ход, в плане отказа спасаться. Но теперь, разумеется, обратного пути у него нет совершенно.

— Померкни Мировой Свет! Руки от люка! — грозно рявкает Таваса-Пи.

Бюрос-Ут не смотрит в сторону первого пилота, он и так знает, что обратились к нему. Но что ему терять? Где-то в капсуле неслышно тикает будильник самоликвидатора. Радист привстает, берется за стопор и дергает его на себя. Как раз в этот момент оживают встроенные динамики и доблестно, без запинки докладывают:

— До взрыва спасательной капсулы две минуты тридцать секунд! Капсула на твердой поверхности. Надувная лодка не требуется. Повторяю…