Атомная крепость

— Так точно, господин майор. На генерала Дрейнера была возложена обязанность проследить… Теперь он повторил мне приказ Гитлера.

— Когда же ты покончишь с этим делом, Швальбе?

— Сегодня, господин майор.

— Та-ак… Но Рихтер — твой старый долг. Меня лично сейчас больше занимает Макгайр. С ним надо спешить. Ты хорошо помнишь, о чем тебе говорили сегодня?

— Так точно, господин майор. К проведению операции с Макгайром я приступаю.

— Когда?

— Сегодня же, господин майор.

— По-моему, твой план хорош, — похвалил Грин и вышел из автомобиля. — Действуйте, — бросил он на прощание.

Машина тронулась дальше. Швальбе развалился на заднем сиденье.

— Вилли, Мольткештрассе, сто десять, — дал он новый адрес шоферу.

Русоволосый юноша, сидевший за рулем, слышал разговор Швальбе и Грина. «О каком фюрере шла речь? — думал Вилли. — Неужели о Гитлере?» В семье Швальбе культ фюрера был незыблем. Но что за приказ? И кто такой Рихтер? Этого юноша не знал.

Машина пересекла добрый десяток улиц и наконец остановилась у небольшого дома, скрытого густой зеленью.

— Я сейчас, — Швальбе с трудом вылез на тротуар.

Красивая, элегантно одетая женщина встретила его у калитки.

— Я жду вас, Швальбе, — в ее голосе слышалось нетерпение. — Вот мои чемоданы. — Женщина сделала широкий жест, и два дюжих молодца, отнюдь не похожие на профессиональных носильщиков, потащили за ней чемоданы, на которых красовались разноцветные наклейки с наименованиями далеких городов: Буэнос-Айреса, Монтевидео, Гаваны, Нью-Йорка…

— Садитесь, фрейлен Цандер. — Швальбе услужливо распахнул дверцу автомобиля. — Я приготовил вам отличный номер в «Адлоне».

Через минуту машина тронулась дальше, но вовсе не к гостинице «Адлон». Вилли слышал обрывки разговора. Цандер сказала:

— Прайс настаивает на своем…

— Тебе досадно или ты боишься провала? — спросил Швальбе.

— Брось болтать! Я свое сделаю. Но знаешь ли ты, что это за штука — «план Дрейнера»?

— Догадываюсь, — недовольно буркнул Швальбе. — Но нас с тобой это не касается, Ильза. Им виднее… Значит, в случае неудачи с Гроссом тебе опять…

Цандер перебила:

— Я не вижу пока для себя перспектив.

— Тебе просто не верится, что ты снова будешь ходить с хлыстом, как тогда в концлагере?

— Да…

Машина вылетела на тихую широкую улицу и остановилась на углу. Швальбе вылез на тротуар и привычным движением поправил в кармане пистолет.

— Тебе хочется обязательно дождаться меня здесь? — спросил он спутницу, и в его голосе Вилли уловил страх.

— Да, — ответила женщина.

Швальбе ушел. Было уже поздно. Позолоченное звездной пылью ночное небо распростерлось над городом.

Вилли сидел, положив руки на руль, и думал о женщине, которая позади него курила сейчас одну сигарету за другой. Вилли мог поклясться, что когда-то он уже видел ее, но тогда она была иной, совсем иной. Однако, где и когда встречался с ней — этого он не мог вспомнить, по-видимому, это было давно. Юноша начал вспоминать краткие годы своей жизни… Как всегда, эти воспоминания начинались с врезавшейся в память сцены: огромный, залитый грязными лужами двор концлагеря, серый забор, колючая проволока, вышки с пулеметам и толпы оборванных, разутых, изможденных людей. Вилли держится за платье женщины, в широко открытых глазах которой застыл ужас. Потом появились эсэсовцы из охраны лагеря, овчарки на сворках… Кто-то схватил мальчика и отбросил в сторону. Страшные крики поднялись над толпой заключенных, и больше Вилли ничего не помнил. С тех пор он жил в семье эсэсовца Швальбе. Его старательно обучали русскому языку, который казался удивительно знакомым и легким.

Дети из соседних домов никогда не играли с Вилли — они относились к нему враждебно. Какие-то невысказанные обидные мысли читал мальчик и во взглядах взрослых людей, с которыми ему приходилось общаться. Ему хотелось иногда осмыслить все, что мучило и угнетало его, но и этого он не мог сделать — он знал только то, чему его учил Швальбе. А тот не раз говорил ему, что на востоке Европы и где-то в Азии живут русские — проклятие всего человечества, те самые люди, из-за которых оказалась каким-то образом сломанной и судьба маленького Вилли. Швальбе обещал ему помочь «за все расплатиться» с русскими.

Шли годы. На улицах заиграли военные оркестры, толпы молодчиков раза в два старше Вилли горланили воинственные песни того недавнего прошлого, о котором он ничего не знал… Вилли стал шофером своего приемного отца.

Но где же он все-таки видел эту Ильзу Цандер? Снова и снова память возвращала его к тому страшному часу, к тому, что в течение многих лет он считал навязчивым видением… И всегда было одно и то же: крики, от которых останавливается сердце… его оторвали от женщины… Но полно, так ли? Чувствуя непонятное волнение, юноша сейчас снова и снова мысленно возвращался к залитому грязными лужами двору. Нет, теперь он чувствует — там произошло что-то такое, чего его детская память не сохранила. Но что же? Он обязательно должен вспомнить — и именно сейчас!