Атомная крепость

— Русские имеют десятки тысяч боевых самолетов прекрасных марок, — злобно продолжал он. — Они бросят эти самолеты против наших войск на Западе. Мы, правда вполголоса, говорим о том, что вынуждены будем вести войну на уничтожение, как это попытался сделать Гитлер… Русские же — вегетарианцы, они не любят вида крови, однако я не сомневаюсь в том, что они последуют нашему примеру и пустят в ход и атомные и водородные бомбы. Что будет тогда с Англией, Хиггинс? — Прайс на мгновение застыл на месте, вытаращив в ужасе глаза. — И все это — на фоне колоссальных взрывов и пожаров над нашей головой тут, в Штатах, — в этом я тоже ничуть не сомневаюсь. Что скажут тогда наши парни из Нью-Йорка и Чикаго, рабочие заводов Форда? Наши атомные заводы и центры взлетят на воздух, и нам будет, даю вам слово, не до Европы!

— Но мы можем послать на выручку в Европу морской флот, — заметил Хиггинс.

Прайс язвительно рассмеялся.

— Преимущества и тут не на нашей стороне. Как вы знаете, во время прошлой войны немцы своими подводными лодками почти полностью прервали линии снабжения союзников в Атлантике. А у русских сейчас подводных лодок по меньшей мере раз в десять — пятнадцать больше, чем их было у немцев.

— В таком случае, Дюнкерк?

— О нет, Хиггинс, Дюнкерка не будет: нам не дадут благополучно удрать домой с живой силой, боевой техникой, снаряжением. Даже если бы нам и удалось погрузить часть войск на суда, им не уйти от атомных бомб.

— Следовательно, мы не выиграем войну? — прошептал в ужасе Хиггинс.

— Хуже, Хиггинс, хуже! — кричал Прайс. — Мы проиграем ее! О нет, это не одно и то же, — он покачал головой. — Когда Гитлер развязал войну, он был разбит, а Германия оккупирована… Я скажу вам, что я думаю. Слушайте внимательно, Хиггинс.

Итак, до третьего этапа войны, предусмотренного новым планом нашего генштаба, то есть до наступления на Восток, вторжения в Советский Союз и ведения на его территории истребительной войны против населения, по-моему, дело не дойдет, нас разобьют значительно раньше. Западная Европа в ее нынешнем виде прекратит свое существование — народы прогонят правительства, обрекшие их на опасность войны, и создадут другие правительства, дружественные Советскому Союзу. В этом, можно не сомневаться, проявят инициативу местные коммунисты.

В результате нашего поражения и политических изменений в Западной Европе страны Азии, Африки, а возможно, и Латинской Америки взбунтуются против нас.

— Это ужасно, сэр!

— Совершенно согласен с вами, Хиггинс. Однако я еще не кончил. Мне хочется обратить ваше внимание еще на некоторые моменты, важность которых неоспорима. В свете того, о чем я вам только что говорил, подойдите теперь к оценке политики «системы политического предупреждения». Она выразилась в создании нескольких военных блоков, что помогло нашим деловым людям занять те позиции в ряде стран земного шара, где еще недавно хозяйничали англичане, французы, бельгийцы, португальцы… Курс на создание «отборочной мощи для нанесения ответного удара» способствует существованию у нас военной промышленности в том объеме, который нас с вами, Хиггинс, устраивает. Но для решения основного вопроса — военной победы над коммунизмом, такая политика ничего не дает.

Наши дипломаты мечутся и ставят себя в смешное положение, даже не подозревая об этом. Я имею в виду глупую надежду наших прожектёров путем всеобъемлющей пропаганды оказать давление на Советы и добиться изменения строя у восточных немцев и в странах так называемой народной демократии. Это же нелепо и смешно! Мы уже провалились в Восточной Германии, Польше, Венгрии. А наша политика экономического бойкота? Кому она нужна и кому она выгодна — нам или им? Чего мы ею добились? Я утверждаю, что нам она приносит большой вред.

И, наконец, последнее… Представьте себе, Хиггинс, совершенно невероятное — мы выиграли войну против Советского Союза и его друзей.

— Разве это было бы плохо?

— Да, — отрезал Прайс. — Смотрите, что получилось бы… Как бы то ни было, из войны мы вышли бы изрядно потрепанными. Единственной реальной силой в Европе была бы восстановленная нами Германия Круппа, Манштейна, Кессельринга, морского разбойника Деница, Германия, отмобилизованная и перевооруженная, снабженная атомной бомбой и атомной артиллерией, имеющая у себя атомную промышленность… Что случилось бы дальше? Немецкие реваншисты немедленно захватили бы все районы Европы, в которых говорят по-немецки, Австрию, часть Швейцарии, Тироль. Под предлогом восстановления старых границ они предъявили бы претензии на Западную Польшу, Мемель, Судеты, Саар, Эльзас-Лотарингию, ведь этого совершенно не скрывают нынешние руководители Западной Германии.