Атомная крепость

– Мне нужен предлог, – сказал Прокудин.

– Вот он – этот предлог, – полковник вынул из бокового кармана конверт и протянул собеседнику.

– Что это? – осведомился Прокудин.

– Письмо вам от Тимура Рахитова. Будучи не в состоянии самостоятельно выпутаться из тяжелого положения, в котором он очутился, Тимур решил обратиться за советом к вам. В этом коротеньком письмеце он пишет, что поговорить с вами ему крайне необходимо, что это для него вопрос жизни и смерти. Он не пишет, в чем именно дело, на конверте ваша фамилия, без адреса. Стало быть, он хотел лично приехать к вам для беседы, а записку приготовил на тот случай, если бы не застал вас дома, для того, чтобы иметь возможность условиться с вами о встрече в какое-то другое время. Но он опоздал – они попытались убрать его, и беседа Рахитова-сына с вами не состоялась. Сейчас он без сознания. Преступники спешили и не догадались обыскать одежду Тимура. А в кармане его костюма лежал вот этот конверт с письмом вам, Василий Михайлович.

– По-нят-но… – Прокудин сурово нахмурился. – Письмо Тимура дает мне право, да нет – обязывает меня пойти на встречу с Рахитовым.

Долго еще Соколов и Прокудин обсуждали предстоящую встречу.

Целью посылки Прокудина к Рахитову главным образом было стремление убедиться не столько в том, как к этому визиту отнесется сам Рахитов, сколько проживающий у него лже-Егоров. По мысли Соколова, визит Прокудина должен был напугать его и подтолкнуть на какие-то действия. Но Прокудину знать об этом соображении, пожалуй, не обязательно. Излишняя осведомленность может помешать ему держать себя у Рахитова естественно, непринужденно. Однако об одном обстоятельстве Соколов счел нужным предупредить своего собеседника.

– Кстати, – сказал он, – примите к сведению – то, что Тимур не убит, а лишь тяжело ранен, Рахитов не знает. Вы, конечно, понимаете, почему мы так сделали?

– Опасаетесь, что кое у кого может появиться искушение приняться и за самого Рахитова?

– Вот именно.

Глава пятая

Прокудин легко нашел дачу своего бывшего начальника. Жена Рахитова, сгорбленная, заплаканная, при виде его остановилась и не могла сдвинуться с места.

– Нельзя! – замахала она руками. – Не пущу. Порадоваться нашему горю хотите.

– Перестаньте! – поморщился Прокудин. – Из-за Тимура скорблю вместе с вами, – в голосе его была искренность, которой Рахитова не могла не поверить. – К сыну вашему я относился с симпатией. Ну, а муж ваш… Чему же мне радоваться? Скажите, почему вы не положили его в больницу?

Женщина боязливо покосилась в сторону веранды, ответила почти шепотом:

– Он не разрешает.

– Кто – он?

– Знакомый его – инженер, товарищ Егоров.

Прокудин в изумлении передернул плечами:

– С каких это пор командует в вашей семье какой-то Егоров? Вашего мужа следует положить в больницу, там и лечение и уход лучше, да и вы, вижу, совсем с ног сбились, шутка ли – такие несчастья…

– Не разрешает, – безнадежно повторила женщина. – А Михаил Борисыч приказал мне во всем слушаться Егорова.

Она немного успокоилась и уже не держала Прокудина у калитки, они шли по направлению к веранде. Когда поднимались по ступенькам, в дверном проеме выросла фигура крупного мужчины с холеной рыжей бородой, с широкими стеклами золотых очков.

– Нельзя! – грубо, с оттенком угрозы в голосе сказал незнакомец, загораживая вход. – К больному нельзя.

Прокудин остановился.

– Егоров? – осведомился он, бросив на человека с рыжей бородой неласковый взгляд.

– Да, а в чем дело? Кто вы такой?

– Это вас не касается, – резко сказал Прокудин. – И будьте любезны не шуметь, шум любому больному противопоказан. – Не сводя с Егорова глаз, он двинулся вперед и сильным движением заставил того посторониться.

– Назад! – неожиданно злобно крикнул Егоров. – Я не позволю вам беспокоить товарища Рахитова.

Прокудин стоял уже посредине комнаты. На кровати в двух шагах лежал Рахитов. У него действительно вид был неказистый: лицо своротило на сторону, изо рта текла слюна, вывороченный из орбиты левый глаз уставился на Прокудина с выражением беспредельной ненависти. Его жена стояла теперь рядом с кроватью и с надеждой смотрела на Прокудина.

– Вот что, – сказал Прокудин, расправляя плечи, – вы, гражданин Егоров, зря надрываетесь. У меня к Михаилу Борисовичу интимное дело, и будет лучше, если вы уйдете, не будете нам мешать.

Он увидел, как взгляд Егорова зажегся злобной решимостью. Ого! Он, кажется, и в самом деле намерен выдворить отсюда непрошеного гостя.

– Кто этот человек? – спросил Егоров жену Рахитова.

– Прокудин.

В глазах Егорова мгновенно возникло и тотчас погасло какое-то новое, еле заметное выражение – растерянности, страха или удовлетворения…

Обращаясь к женщине, он сказал:

– Я скоро вернусь… Не позволяйте ему утомлять больного, – и направился к калитке. На Прокудина больше ни разу не взглянул. Но Прокудин про себя отметил: его имя почему-то имеет для этого человека значение. Какое и почему? Кто он?

Рахитов таращил налитые кровью глаза, правой здоровой рукой указывал на дверь. Жестом Прокудин остановил его.