Атомка

Потом он достал наконец-то мобильник и выслушал сообщение.

Оно было из больницы.

Глория умерла.

38

Морг больницы Фернан-Видаля.

Длинные, пустые и тихие коридоры под землей. Нехватка свежего воздуха, запах усталой плоти. Никола Белланже говорил по телефону, Шарко стоял рядом, прислонившись к бетонному столбу, — иначе голова не держалась…

Наконец руководитель группы отключился и вернулся к нему:

— Со следователем будут сложности.

— Знаю. — Шарко вздохнул. — До чего они способны дойти?

— До временного отстранения от должности, даже и такое возможно.

Комиссар не ответил: ну, накажут его — и что? Глория умерла, изувеченная, превращенная в кусок окровавленного мяса, и теперь все, кроме ненависти и желания отомстить, потеряло смысл.

— Делом займется группа Баскеза, они скоро приедут, — продолжал между тем Никола. — Ты этих ребят знаешь, что сильно облегчает положение, и, может быть, благодаря этому нам удастся избежать вмешательства «быков»[35]. Все зависит от того, сколько дров ты успел наломать в своем последнем сольном выступлении. Черт возьми, как только тебе в голову пришло все от нас скрыть!

— Воронка… Проклятая воронка, в которую меня втянуло, когда я сам того не осознавал… Это ведь меня он хочет уничтожить. И он ведет меня к себе, всякий раз подпуская чуть поближе.

Никола Белланже с озабоченным видом поглядел на часы. Еще один бесконечный день… Он посмотрел комиссару в глаза:

— Именно из-за этого мерзавца Люси полетела в Америку вместо тебя, да? На что ты надеешься? В одиночку поймать за несколько дней убийцу и в одиночку разделаться с ним? Как Чарлз Бронсон?[36]

— Просто я хотел ее защитить. Чем она дальше отсюда, тем в меньшей опасности.

Белланже постарался подавить в себе прилив нежности к подчиненному. Прошлое Шарко и его карьеру было не сравнить с прошлым и карьерой любого из полицейских. Блестящие акции, но параллельно с ними и куда менее блистательные моменты, сделавшие в конце концов из комиссара постоянный объект проверок… Капитан полиции умышленно продолжал говорить начальственным тоном:

— Ты работаешь здесь почти тридцать лет и отлично знаешь, что так действовать не положено. Из-за твоих выходок я могу тебя лишиться, а мне это ни к чему. Слышишь: ни к чему!

Из зала, у входа в который ожидали полицейские, вышел врач в полном облачении: голубой медицинский костюм, резиновые перчатки. Шарко сразу узнал доктора — это он осматривал Глорию в приемном покое; он и сообщил Франку по телефону о ее смерти.

— Я отправил тело в холодильник, — сказал Марк Жувье, — побудет там, пока за ним не приедут работники вашего морга. А нам сейчас надо заполнить кое-какие официальные бумаги…

Комиссар не смог скрыть глубокой печали. Ну вот, отныне Глорию если и будут упоминать, то только как очередную жертву, она превратилась всего лишь в сборище улик. По ассоциации он вспомнил о Лоике Мадере. До парня, конечно же, не замедлит долететь известие о смерти его подруги, и это будет для него чертовски тяжелый удар. Еще одна история, когда расследование рискует обернуться самоубийством.

Он встретился взглядом с доктором:

— Глория была жива, когда я привез ее сюда. Что произошло?

Жувье, явно раздосадованный, сунул руки в карманы. Он был высокий, крепкий, немного сутулый, от него исходил характерный запах смерти.

— Не хотелось бы говорить глупостей… Вы найдете точные данные в протоколах аутопсии и в результатах токсикологической экспертизы.

— Тем не менее вы ведь можете хоть как-то нас сориентировать, правда? — поддержал Франка Белланже.

Врач поколебался, по-прежнему не отводя от Шарко взгляда синих глаз, и наконец решился:

— Ну ладно. Несмотря на то что состояние пациентки при поступлении было критическим, мы, возможно, могли бы ее спасти. Ни один крупный сосуд не был затронут, и внутренних кровоизлияний мы тоже не обнаружили. Но…

— Но?

Жувье откашлялся.

Мрачный коридор, чуть слышное потрескивание неоновых ламп…

— Можно предположить, что причиной смерти стало отравление лекарственными препаратами.

Шарко, который стоял прислонившись к стене, распрямился как пружина:

— Что?! Отравление?!

— Да. При промывании желудка были найдены остатки желатиновых капсул, кроме того, судмедэксперт почувствовал сильный запах алкоголя. Взрывоопасное сочетание, не оставившее несчастной ни единого шанса выжить. Когда наши хирурги приступили к операции, организм был уже безнадежно отравлен. А многочисленные повреждения, боль, кровотечение еще поспособствовали. Что бы ни делалось, было слишком поздно.

Шарко впился ногтями в край куртки. Он вспомнил белесую пену на губах Глории, рвоту, которая сотрясала ее тело.

— Когда? — спросил он. — Когда, на ваш взгляд, ее заставили проглотить эти препараты?

— Я сказал бы… самое большее — за час-два до того, как она попала в отделение скорой помощи. Что же до ранений, переломов, то некоторым из них, судя по рубцеванию, было уже несколько дней. Вагина женщины тоже была сильно повреждена. Жертву подвергали пыткам в течение довольно долгого времени, и нет ни малейших сомнений в том, что муки были нестерпимые.