Тело парило метрах в шести от поверхности, видимо, достигнув в такой странной точке нулевой плавучести. На голове человека была дыхательная маска, за спиной – темно-зелёные кислородные баллоны.
Иннокентий задвигал отяжелевшими ногами и поспешил вперед и вверх, когда увидел еще одного участника сцены – небольшую акулу. Она кружила вокруг тела, поглядывая холодными, нечеловеческими глазами. Заметив Иннокентия, животное свернуло по широкой дуге, и пришлось выставить в ее сторону руку. В перчатку ударило прохладное рыло. Иннокентий замахал ластами, чтобы удержать равновесие, и направило голову животного вниз, под себя. Акула недовольно вильнула хвостом, но проплыла под ним и скрылась в темноте.
Куда? Зачем? Здесь было слишком пустынно для нее.
Так и не найдя ответа на этот зоологический парадокс, Иннокентий подплыл к телу и стал разворачивать к себе. Сквозь маску проступили черты дочери.
– Аня? Аня?! – закричал он, забыв о дыхательной трубке и только чудом не заглотил воды.
Сбоку надвинулась тень. Снова акула? Он оглянулся и увидел что-то вроде серебристо-радужного студня, который приближался из темноты. Прежде чем Иннокентий сообразил, что это, его окружили сотни маленьких рыбок – они, вихляя единым строем, шли мимо, скользили по ногам, по туловищу, задевали голову.
И уносили Аню – туда, в темноту, в глубину.
Иннокентий задергал ногами, пытаясь ухватить ее руку, но косяк стали рвать хищники: сверху трассирующими снарядами били птицы, оставляя после себя реактивные дорожки из капель воздуха; сбоку и снизу резали студень дельфины. В ушах не смолкал их пронзительный писк.
– Аня?
Что-ударило сбоку, и в глазах потемнело. Акула? Иннокентий успокоил себя, что она слишком маленькая, не укусит, но следующий же удар и вовсе выбил Иннокентия из сна: в реальность, в серый зал, облицованный плиткой из ракушечника и известняка.
Дородная женщина устраивалась на скамейке рядом, и ее громоздкие сумки долбили Иннокентия в бок, точно носы голодных, разогнавшихся дельфинов. Рядом барражировал какой-то мужик, тараторя по телефону.
Иннокентий поморгал, гоня туман из глаз. Сон отступал медленно, будто вязкое болото, которое не хотело выпускать жертву.
Было шумно и душно. От ног Иннокентия тянулась желтая дорожка с противоскользящим покрытием – сворачивала к пальме в каменной кадке, на бортике которой дремал чоповец в зимнем камуфляже. Через зал спешил полицейский в фуражке и голубой рубашке. Слева резал взгляд баннер ремонта техники, справа, в нише, бурлили очереди: одежды белые, синие, в цветочек, в горошек…
Пахло чебуреками и выхлопными газами.
– Да, Серег! – кивнул мужик с телефоном, и что-то в его голосе или чертах показалось знакомым. – Две дочери. Одна с ним живет, другая с женой… Да. Жду.
Он убрал телефон и остановился, потер лицо, затем глаза, затылок. Хрустнул шеей.
Иннокентий вспомнил сутуловатого подростка с наглой усмешкой, с ирокезом – он так же хрустел шеей, пряча в пальцах сигарету. Разглядеть этого подростка во взрослом мужике напротив казалось делом непростым. У мужика было вытянутое, красивое лицо, намек на брюшко и на раннюю лысину. Девки наверняка к нему липли, но возраст уже понемногу высасывал жизненные соки, и Иннокентий почему-то испытывал от этого постыдное, злорадное удовольствие.
– Вырос ты, Славка.
Конвоир пожал плечам, явно не зная, что ответить. Было видно, что ему неловко, что лучше бы он под землю провалился, чем занимался этим извозом.
– Какая она? – спросил Иннокентий после паузы.
Славка моргнул, снова достал телефон, нашел снимок Ани. На фотографии она стояла у ленты ограждения – в мундире, мокрая, как мышь. Одной рукой дочка убирала волосы с лица, в другой держала рацию. В лице читалась обморочная усталость – без толики радости, без возмущения.
Без жизни.
– Она с вами? Как бы… служит?
– Параллельные ведомства.
Иннокентий покачал головой и снова всмотрелся в фото.
– Красивая. В мать…
Это была неправда. В Ане очень мало что напоминало об Агате, и красота дочки была иной – не такой вызывающей, не такой раскаленной, не навыпуск.
Горло пережала невидимая рука, Иннокентий стиснул зубы и отвернулся.
Славка убрал телефон, сел рядом, задвинув женщину с ее баулами. Беззлобно поругался с ней, встал, прошелся, снова сел. Снова встал и вновь принялся топтать известняковые плитки.
– Тебе надо куда-то? Спешишь?
Славка дернул щекой, неопределенно махнул.
– Если хочешь, иди. Я сяду на автобус.
– Я отцу обещал.
Показалось, что он хочет продолжить фразу или задать вопрос, но Славка не сделал ни того ни другого. Достал телефон, быстро посмотрел на экран – вернее, куда-то сквозь него, на автомате – убрал.
– Зачем вы мужика-то?..
Иннокентий сперва не понял, о чем речь, затем поморщился и отвернулся.
– Не лезь под кожу.
– Дядь… Кешь, – Славка с трудом выговорил это детское обращение, – вы… только помните, где вы. Сейчас никому ни до чего…
– А она добрая?
– В смысле? – Славка остановился.
– Ну… человек добрый? Или… – Иннокентий пожал плечами. – Или как я?
Славка долго молчал, затем открыл рот, будто хотел что-то сказать… зазвонил телефон.