Ататюрк. Особое предназначение

Главное было в том, что эти люди сделали.

Что же касается своей национальности, то сам Ататюрк говорил:

— Многие считают меня евреем, но я не вижу в этом ничего страшного. Наполеон был корсиканцем, но сделал для Франции куда больше всех французов, вместе взятых…

Зачем надо было поднимать тему о якобы еврейском происхождении Ататюрка?

Думается, это было сделано по политическим мотивам, поскольку принадлежность к дёнме давала возожность противникам Ататюрка обвинять его во всех смертных грехах при его попытках сломать традиционный мусульманский уклад турецкого общества.

Более того, сторонники султаната будут много говорить и о том, что младотурецкая революция была совершена на еврейские деньги и преследовала интересы той еврейской тайной ложи, членами которой были многие лидеры комитета «Единение и прогресс».

А, значит, и совершенная ими революция была частью мирового еврейского заговора.

Выставив Ататюрка ставленником еврейского масонства, можно очень многое в истории новой Труции объяснить в удобном для авторов подобных тенденций свете.

Впрочем, существует и еще одна версия происхождения Ататюрка, согласно которой, его отец был наполовину серб — наполовину албанец, а мать — наполовину албанка — наполовину македонка.

Об этих загадках заговорят через три десятка лет, а пока мало кого интересовавший, кроме своих рордителей, малыш и не думал умолкать.

Зюбейде-ханым выпроводила мужа из комнаты и, наклонившись над колыбелью младенца, начала тихонько напевать:

— Спи, мой серенький волчок…

И… странное дело!

Словно вняв просьбе матери, малыш умолк, дыхание его стало ровнее, и через минуту он уже видел свой первый в жизни сон.

А Зюбейде-ханым смотрела и никак не могла насмотреться на уже ставшее для нее таким дорогим личико.

Но вот начали слипаться и ее глаза, голова склонилась на грудь, и через несколько минут она заснула.

III

Думается, что во всей во всей этой истории с рождением Ататюрка куда интересней его якобы еврейского происхождения другое: весьма своевременное появление будущего отца турок на этот свет.

Не вдаваясь особенно в мистику, нельзя не заметить, что великие люди, как правило, рождаются именно тогда, когда им это и предписано Историей.

Юлий Цезарь, Александр Македонский, Иван III, Петр Великий, Кромвель, Наполеон…

Эти имена говорят сами за себя.

И Ататюрк не составил исключения в этом ряду.

По извечной иронии судьбы будущий «отец турок» родился чуть ли не в тот самый день, когда и без того дышавшая на ладан империя, получив от Запада очередную звонкую пощечину, утратила контроль над своими финансами.

Как это ни печально, но это было закономерно.

«Больной человек Европы»…

Именно так стали называть Османскую империю с середины XIX века.

Считается, что во время обсуждения накануне Крымской войны «восточного вопроса» с британским послом Сеймуром так назвал слабеющую державу державу российский император Николай I.

Как случилось так, что могучая империя, которой пугали детей, смертельно заболела?

Да, очень просто: прекратила воевать.

А, вернее, завоевывать.

Сказано было одним умным человеком, что закат империи начнется в тот самый момент, как турок слезет с коня.

— Мудрость, — говорили османы, — на кончике ятагана…

И он слез с него, поскольку вечно завоевывать невозможно.

— Нацию, побеждающую только мечом, — скажет через несколько десятков лет только что родившийся ребенок, — в конце концов, изгоняют с занятых ею территорий, подвергают уничтожению, она становится несчастной и жалкой. Нищета и бедствия такой нации столь огромны и ужасны, что даже в собственной стране она может оказаться в безнадежном и рабском положении. Поэтому настоящие завоевания совершаются не мечом, а сохой. Соха — вот то орудие, которое дает нациям возможность обосноваться, закрепиться на родной земле. Соха — это не меч. Чем больше ею действуют, тем сильней становится нация. Рука, действующая мечом, быстро устает, а рука, действующая сохой, делается с течением времени все больше и больше хозяином земли. Меч и соха — это два фатиха-завоевателя, и первого из них всегда побеждал второй. Это подтверждается всеми событиями истории, всеми наблюдениями и жизненными примерами…

Конечно, империю пытались лечить.

Реформами.

Но… ничего не вышло, поскольку организационно заточенная под войну имперская машина в мирное время буксовала.

И не могло выдти.

«Это, — писал по поводу вестернизации османских реформ К. Маркс, — означает полное отделение государства от церкви, религии и от политики.

Но турецкое государство, как все восточные государства, имеет своей основой теснейшее переплетение и чуть ли не отождествление государства и церкви, политики и религии.

Коран являлся для Османской империи одновременно источником веры и закона.

Но возможно ли уравнять в правах перед Кораном правоверного и гяура, мусульманина и райю?

Это непременно означало бы на деле — заменить Коран новым гражданским кодексом, другими словами… разрушить структуру турецкого общества и создать на его развалинах новый порядок вещей».

Ту же самую мысль выразил и турецкий историк М. Кара, только более остроумно.