Атаман Устя

Тишина была мертвая. Но, вдругъ, раздался и пронесся надъ сонной рѣкой изъ края въ край, какъ будто хлестнулъ по водѣ громкій удалый крикъ.

— Вали, ребята! На сломъ!

Это былъ голосъ молодца Орлика. Услыхать эту лихую команду — подумаешь, у эсаула цѣлое войско казацкое состоитъ подъ начальствомъ.

У многихъ, небось, на бѣлянѣ отъ одного этого зычнаго возгласа душа въ пятки ушла… У многихъ же устинцевъ отъ крика ихъ храбраго эсаула душа изъ пятокъ на свое мѣсто вернулась…

И загудѣли сразу десятки голосовъ, раздалось сразу нѣсколько выстрѣловъ… и съ бѣляны и съ лодокъ…

— На весла! скомандовалъ тихо Устя своимъ.

Малина вылетѣлъ первый изъ камышей, за нимъ остальные…

И отрядъ Усти молчаливо и тихо понесся въ догонку, чтобы ударить съ тыла!

XVIII

Передъ самой бѣляной вдругъ сразу появилось нѣсколько лодокъ и впереди всѣхъ эсаулова. Ахнули многіе изъ его ребятъ, увидя кучку народа на мосту бѣляны, да еще жерло огромной пушки, направленной прямо на нихъ.

— Охъ, Господи!.. раздались тамъ и сямъ вздохи… И тотчасъ же одинъ оробѣвшій калмыкъ выпрыгнулъ изъ задней лодки и, шлепнувшись въ воду, поплылъ, спасаясь отъ битвы, на островокъ.

Орликъ мгновенно и мѣтко выпалилъ по немъ… Калмыкъ не пикнулъ и съ окровавленной головой забулдыхался и исчезъ въ волнахъ…

— Видѣли! крикнулъ эсаулъ ребятамъ… Вали на сломъ! а за бѣгунами я глядѣть учну…

На бѣлянѣ народъ, дико взвизгивая, съ гиками и ревомъ столпился къ носу… Раздалось еще нѣсколько выстрѣловъ, но всѣ мимо…

— Валяй изъ пушки! Изъ пушки хлестни! оралъ на суднѣ одинъ голосъ, но не молоцовато, а будто съ перепугу… Это былъ самъ купецъ.

Около пушки появился солдатъ.

Четверо молодцовъ Орлика выпалили по народу, и на мосту раздался крикъ и вой… Чуденъ показался молодцамъ этотъ вой. — Ни дать, ни взять бабы заголосили.

— Ну-т-ка еще! командовалъ Орликъ уже въ саженяхъ четырехъ отъ наплывшей на нихъ бѣляны, нутка, по моему…

Орликъ выпалилъ по солдату, который хлопоталъ около пушки.

Солдатъ схватился за грудь и присѣлъ…

— Зацѣпило пушкаря! крикнулъ Орликъ весело.

Опять нѣсколько выстрѣловъ прогремѣло съ бѣляны и съ лодокъ.

Ванька Лысый вскрикнулъ и, какъ шалый, шарахнувшись въ лодкѣ, опрокинулъ ее… Тотчасъ же три человѣка бултыхнулись въ воду и цѣплялись за другіе лодки.

Лысый, очевидно раненый, взмолился о помощи, барахтался, захлебываясь, но кой-какъ уплывалъ однако отъ бѣляны.

Молодцы-разбойники оробѣли, тотчасъ сказалось смятеніе. Орликъ не замѣтилъ опрокинувшихся и общаго перепуга. Въ это мгновенье онъ зорко и удивленно глядѣлъ на большую пушку, такъ какъ, послѣ залпа изъ ружей, у ней отхватило кусокъ жерла, и онъ, упавъ въ рѣку, плавалъ на зодѣ…

— Ребята! Пушка деревянная! крикнулъ внѣ себя Орликъ. — Вали! Небось! Скоморохи! На сломъ! На сломъ!

Лодки Орлика были уже близко къ самой бѣлянѣ и приходилось сейчасъ цѣпляться за судно и лѣзть на мостъ; но весь народъ навалилъ на передокъ судна, а его было вдвое болѣе, чѣмъ у Орлика.

Въ это же мгновеніе залпъ изъ ружей раздался сзади за бѣляной. Крики ужаса и перепуга отчаянно огласили бѣляну. Оборонявшіеся, очевидно отъ страха, всѣ глаза просмотрѣли на однихъ ребятъ Орлика; никто не слыхалъ и не замѣтилъ какъ сзади нагналъ бѣляну другой отрядъ лодокъ, гдѣ были самые лихіе молодцы и хорошіе стрѣлки… Народъ заметался на бѣлянѣ, будто не зная, что оборонять: корму или носъ съ расщепленной пушкой.

Бабьи гололоса уже явственно заголосили на мосту.

— Ряженые! бабы ряженыя молодцами! крикнулъ съ хохотомъ Орликъ. — Цѣпляйся! Вали на скомороховъ!.. Полѣзай, ребята, за невѣстами…

Чрезъ полминуты судно было окружено лодками со всѣхъ сторонъ. Нападавшіе и оборонявшіеся сцѣпились въ рукопашную. Застучали и замелькали топоры, ножи и дубье… Двѣ лодки опрокинулись опять, но молодцы не уплывали, а держались на водѣ, цѣпляясь за что попало…

— Наша взяла!.. Шинкуй капусту! раздался гнусливый крикъ надъ всѣми головами.

Каторжникъ Малина появился на помостѣ бѣляны у руля и могуче размашисто крошилъ топоромъ вокругъ себя… Двое-трое упали съ воплемъ, и человѣкъ десять шарахнулись отъ звѣря… За Малиной влѣзъ на бѣляну Ванька Черный, а рядомъ съ нимъ лихо вскочилъ самъ Устя и тотчасъ выпалилъ въ упоръ по батракамъ изъ своего мушкетона. Какъ горохъ посыпала по бѣлянѣ его рубленая свинчатка, переранивъ сразу человѣкъ пять.

Дикіе вопли и крики огласили окрестность, и вдругъ середи общей сумятицы послышался сильный трескъ. Никѣмъ не управляемое судно уткнулось въ островъ, заскрипѣло по швамъ и накренилось на бокъ. Бѣляна застряла…

Молодцы Орлика и Усти съ двухъ сторонъ полѣзли на судно, но пока нѣкоторые батраки купца храбро защищались, отбиваясь топорами, вилами и чѣмъ попало, а самъ купецъ съ приказчикомъ палили изъ ружей, болѣе дюжины другихъ бросалось съ судна въ воду, спасаясь на острова. Но въ эту минуту прицѣлившійся къ борту Орликъ вдругъ вскрикнулъ и свалился назадъ въ лодку; живо поднялся онъ на ноги, но почуялъ жгучую боль въ плечѣ; онъ былъ раненъ въ общей свалкѣ шальной пулей — спасибо не въ лобъ, быть бы убиту! утѣшалъ себя эсаулъ.