Атаман Платов

– Это опасный революционер. Говорят, его считают будущим начальником всей революционной армянской кавалерии. Армяне обещали дать десять тысяч рублей тому караульному начальнику, который даст преступнику возможность бежать. А если в течение месяца это не удастся, – то будет сделано покушение освободить его. Месяц кончился вчера, – добавил офицер, весело смотря на меня. – Можете быть готовым, что революционеры сдержат свое обещание. У них это точно.

Сам начальник всей армянской кавалерии был небольшой плотный армянин с чистым лицом. Все арестованные при карауле числились важными преступниками, сидели по отдельным комнатам, устроенным в караульном помещении. Около них стояло два часовых. Всех арестованных было здесь пять.

Остальные арестованные находились в другом помещении, внутри двора; там стояло еще два поста. Два парных часовых назначались ко дворцу и три караула вокруг дворца.

Всего в карауле было двадцать четыре человека для постов, два разводящих и караульный унтер-офицер, два посыльных и музыкант. Это подробное перечисление интересно потому, что в новых правилах стояло: в случае тревожного звонка третья смена должна бежать к месту происшествия во главе с рундом или дежурным по караулам. Второй смене быть готовой к отражению нападения на караул.

Все это тут же проверил дежурный по караулам. Кроме того, пришел комендантский адъютант и предупредил о готовящемся нападении на гауптвахту для освобождения политических арестованных.

Только к четырем часам дня я имел возможность войти в караульное помещение и сесть в кресло отдохнуть. Устал уже так, что принесенный денщиком обед не лез в горло.

Вдруг звонок. Пришли посетители к арестованным. Арестованных офицеров было трое. К Кононову явилась его невеста с огромным пакетом из экономического общества. Рунд только носом покрутил, но ничего не сказал.

Через несколько минут Женька открыл дверь и поманил меня.

– Иди, познакомлю тебя с моей невестой. – Я зашел. Около другого офицера сидела компания из трех дам. На столе перед Женей стояли конфеты, закуски, а под кроватью вино. Я покачал головой.

– Пожалуйста, не изображайте из себя строгого Цербера, – накинулась на меня генеральская дочь. – Я пришла навестить заточенного, по евангельскому закону, чтобы утешить его. Выпейте с нами вина.

Я прищурил правый глаз и посмотрел на нее. Это, конечно, было нахальство и развязность, но являлось естественным ответом на развязность же предложения. Генеральская дочь густо покраснела.

– Утешать могу, – вежливо откозырял я ей, – а пить не могу. Вы, может быть, подмешали чего-нибудь в вино, чтобы усыпить караул и извести из темницы узника.

– Очень мне нужен ваш узник, – сверкнула она огромными глазищами из-под широких полей шляпы. – Я пришла пожурить его за его выходки. Я все знаю! – погрозила она пальчиком Женьке.

Тот только улыбался. Он был уже воском в ее твердых ручках и, если бедокурил и пил, то только потому, что справлял поминки по своей свободе. Я искренно жалел Женьку. Генеральская дочка была старше его годами. По эксцентричности характера не надеялась на замужество и избрала Женьку своим объектом, как здоровенного и красивого представителя непрекрасной половины человеческого рода.

Мне было неловко нарушать воркованье, и я был рад, когда вслед за звонком вошел Молчанов и с ним весь бабушкин цветник. Все пришли посмотреть на буяна-Женьку. Дамы не ожидали встретить генеральскую дочку. Вышло замешательство. Однако дамы были не из таких, чтобы сдавать. Тотчас познакомились, и завязалась болтовня.

Женька нахохлился и чувствовал себя неважно. Дамы стрекотали. Генеральская дочка сидела тоже, как на иголках. Чуть не до шести часов были визитеры и ушли довольные всем виденным. Дамы так осматривали генеральскую дочку, что та часто краснела и вертелась под их взорами, точно шашлык на вертеле.

– Видал миндал?! – спросила меня бабушка, когда я прощался с ней около извозчика.

– Видал! – отвечал я, понимая, что значит «миндал».

– Так с вами и нужно, – сказала Лидия Даниловна.

Я лишь приложил руку ко лбу и к сердцу в знак согласия с ее словами. Дамы любили меня за то, что я с намека понимал все, что нужно.

Глава XXXV. Тревожный звонок

Не успел я проводить дам, как заявился старик-капитан, дежурный по караулам. Он был весь в снегу. Снег, это редкое явление в Тифлисе, неожиданно стал падать большими хлопьями.

Капитан немедленно же услал рунда на поверку караулов. Сам он, видимо, хорошо покушал, выспался и был в веселом настроении духа. А меня, наоборот, морило и адски хотелось спать. Но разве допустимо спать в карауле?.. Чтобы пересилить сон, я выбегал время от времени на площадку освежиться. Снег продолжал густо валить. Уже все было им покрыто, по меньшей мере на четверть.

Часовая стрелка подходила к девяти. Мы напились чаю. Капитан ходил из угла в угол и жаловался на свою жизнь, на службу. Тяжелой стала жизнь, дороговизна душит, а служба еще тяжелее.