Атаман Платов

Вечером генерал в сопровождении нескольких офицеров и драгомана направился в дом шемхала. Они долго ехали по улочкам с глухими стенами домов и каменными заборами, поднимаясь по склону Тарковской горы. Улицы там были узки, встречные всадники, завидя их с перекрёстков, останавливались, чтобы уступить дорогу.

Наконец кавалькада добралась до нависшей скалы, у которой прилепился большой двухэтажный дом.

— Вот мы и у шемхала, — сказал проводник, останавливая лошадь у ворот с массивными башнями по бокам.

Между башнями над воротами находилось каменное помещение с узкими бойницами вместо окон. Матвей Иванович оглянулся. Внизу лежал весь город: плоские крыши домов казались беспорядочно уложенными плитами, сходящими вниз ступеньками.

Через ворота они вступили во двор, где в окружении свиты стоял Бамат.

— А вот это, — картинно протянул хозяин руку в сторону колодца под крышей, — памятная для всех необыкновенность. Испейте, пожалуйста.

Нукер быстро выбрал верёвку, ловко подхватил наполненное доверху ведро и, зачерпнув из него железным ковшом, поднёс Матвею Ивановичу.

Разгорячённый дневной жарой, Платов с удовольствием выпил холодную до ломоты зубов воду.

— Хороша, благодарствую, — обтёр он усы.

— Нет-нет, совсем не в этом её необыкновенность! — с достоинством произнёс шемхал. — Из этого колодца, вот этим самым ковшом пил воду сам российский император Пётр Великий. Ковш для меня дороже скакуна.

Он бережно вытер посудину и передал слуге.

В большом, украшенном коврами помещении шемхал усадил генерала на почётное место. Засучив широкие рукава чекменя, принял поднесённую на серебряном блюде надрубленную баранью голову и, разломив её, протянул половину гостю:

— Хозяин счастлив разделить с гостем лучший кусок угощения.

— Было много тостов, в которых хозяин и сидевшие за столом заверяли генерала о своей верности русской императрице и готовности с оружием выступить против персидского завоевателя…

А на следующий день отряд проходил через селение Буйнаки, и русские офицеры были гостями сына Бамата, Мехтия, горячего, полного энергии и сил человека лет тридцати.

— Только скажите, и народ наш выступит вместе с вами против Ага-Мохамеда, — возбуждённо говорил он, провожая русских гостей;

— Спасибо, мы сами справимся.

— Почему сами? Наши джигиты готовы идти с вами.

— Сколько же таких? — полюбопытствовал Матвей Иванович.

— Три сотни, — отвечал в запальчивости Мехтий. — Впрочем, нет: пойдёт четыре сотни джигитов. Завтра же выступим!

— Хорошо, Мехтий. Об этом доложу графу Зубову. Как он решит, так и будет.

На следующее утро казаки продолжали путь.

Оставив полк на своего помощника Кирилла Багратиона, Платов поспешил к главнокомандующему, чтобы доложить о прибытии. Большой цветастый шатёр, где размещался Валериан Зубов, был виден издалека: на небольшой возвышенности в окружении многочисленных кибиток и палаток. У полосатых грибков маячили солдаты охранения. А поодаль в строгом равнении развернули жерла стволов в сторону Дербента четыре пушки, а ещё две глядели на горы.

Проходя мимо одной кибитки, Матвей Иванович увидел высокого, под стать ему самому генерала. Холодные серые глаза, несколько великоватый нос, на щеке большая родинка. Слепила белизной накрахмаленная рубаха с кокетливыми рюшками, играли искрами перстни на руках.

— Честь имею! Генерал Платов, — представился он незнакомцу.

— Вы — Платов? Я так и подумал, — отвечал тот, рассматривая атамана с нескрываемым любопытством. — Я есть генерал Беннигсен. Барон. Командир бригады кавалерии.

О Беннигсене Матвей Иванович слышал раньше. Отзывались о нём недобро: иностранец из Ганновера, прибыл в Россию, где поступил на службу в армию с присуждением ему чина премьер-майора. Через девять лет стал полковником, а потом и генерал-майором. Его боялись. Он ловко убирал с дороги тех, кто мешал. Склочный и дрянной человек, говорили о нём. Одним словом, немец.

— Моя бригада, генерал, расположена впереди, а кибитка рядом. Прошу пожаловать, — с холодной улыбкой предложил Беннигсен.

— Как-нибудь в другой раз. Должен представиться главнокомандующему.

У шатра, словно из-под земли, вырос дежурный офицер, щёлкнул каблуками. Услышав фамилию Платова, уважительно произнёс:

— Дозвольте доложить о вашем прибытии дежурному генералу.

— Какого он чина и чем командует? — поинтересовался Платов.

— Граф Апраксин — бригадир, командир бригады кавалерии. Только он часто находится при главнокомандующем, дежурным генералом.

Толстый, оплывший жиром Апраксин встретил его официально.

— Главнокомандующий занят, — ответил он начальственно.

За занавесью слышались голоса: один молодой, уверенный, второй — сдержанно немногословный, с лёгким кавказским акцентом. Потом голоса стихли, послышалось повелительное:

— Платов пусть войдёт!

Валериан Зубов сидел за столом. Пред ним стоял генерал Цицианов.