Атаман А. И. Дутов

При этом Дутов обоснованно не доверял киргизским лидерам. В своем письме Колчаку от 24 апреля 1919 г. он писал: «Агитация среди населения идет усиленным темпом, и я думаю, что будет своевременным вернуться к старой¹⁷⁰⁸ дислокации, т. е. опять занять казачьими гарнизонами (по сотне) Тургай, Иргиз и Кара-бутак. Этой мерой в значительной степени успокоится степь, и не будет у большевиков места для сбора. Только необходимо снабдить эти гарнизоны пулеметами, достаточными запасами патрон, муки, овса и др[угих] запасов продовольствия. Я позволяю себе об этом писать Вам потому, что хорошо знаю степь и их нравы. Подобная мера очень упрочит государственную власть русского народа и совершенно сведет к нулю все сепаратные попытки Алаш-Орды. Агентурным путем мною добыты сведения, что Алаш-Орда и, в частности, партия Букейханова¹⁷⁰⁹, вступили в какие-то тайные сношения с большевиками, и даже предполагался в мае м[еся]це съезд киргизских представителей в Оренбурге для провозглашения независимости Алаш-Орды. Теперь, ввиду боев под Оренбургом, конечно, съезд не состоится, но знаменателен сам факт, и он, хотя и слабо, похож на Башкирский вопрос. Смею Вас заверить, что весь киргизский народ, в своей массе, совершенно не думает о сепаратизме и независимости, а только небольшая кучка интеллигенции и честолюбцев – аксакалов желают власти, из-за личных, гл[авным] обр[азом] грабительских целей и потому вышеприведенные меры могут значительно успокоить все…»¹⁷¹⁰

Фраза Дутова относительно съезда киргизских представителей в Оренбурге свидетельствует о его осторожном отношении к политической активности башкир и киргизов. Такой подход имел основания – без контроля со стороны русской администрации башкирские лидеры начинали откровенную травлю русского населения. В частности, башкирское правительство устранило на подконтрольной ему территории русскую милицию, что при чересполосном расселении русских и башкир делало условия существования русского населения крайне тяжелыми¹⁷¹¹. Ни башкиры, ни киргизы до Гражданской войны не имели опыта государственного строительства, в связи с чем их стремление к самостоятельности в основном выливалось в сепаратизм и русофобию. Добавлю, что помимо башкирских и киргизских частей на подконтрольной Дутову территории шла работа по созданию и других национальных частей, в частности украинских, польских и югославянских¹⁷¹².

Не был присущ Дутову и антисемитизм, несмотря на значительную роль, которую играли евреи в рядах большевиков. Уже 22 ноября 1917 г. к Дутову явилась еврейская делегация, обеспокоенная возможностью погрома. Атаман заявил делегатам, что «погромное настроение, особенно по отношению к евреям, может повести к нежелательным последствиям»¹⁷¹³.

По причине активного участия евреев в большевистском движении антисемитские настроения были чрезвычайно популярны в белом лагере. На 2-м чрезвычайном Войсковом Круге в Верхнеуральске депутат Русяев отметил исключительную роль евреев у большевиков и их стремление захватить власть¹⁷¹⁴. Убежденным антисемитом был один из крупных военачальников армии Дутова – генерал А.С. Бакич. Такие же воззрения разделял родственник и однокашник Дутова главнокомандующий армиями Восточного фронта Генерального штаба генерал-лейтенант К.В. Сахаров, который на генерала С.А. Щепихина «произвел впечатление совершенно ненормального человека»¹⁷¹⁵.

Дутову, по всей видимости, немалых усилий стоило недопущение конфликтов на почве национальной розни. В связи с беспорядком, характерным для белого тыла, атаману приходилось разбираться с произволом местных властей, в том числе и в отношении евреев. В частности, в такого рода злоупотреблениях был обвинен начальник гарнизона города Кустаная Тургайской области штабс-капитан Коваленко. Кустанайский уезд входил в Оренбургский военный округ и Оренбургский край и, таким образом, подчинялся Дутову, являясь предметом постоянной головной боли оренбургского атамана как в связи с разного рода злоупотреблениями местной администрации, так и по причине пробольшевистских настроений местного населения. Коваленко отличился изданием приказа № 22 от 25 февраля 1919 г. по гарнизону города Кустаная, в котором указал, что «ввиду крайне осложнившегося квартирного вопроса признаю необходимым в 7-ми дневный срок выселить из города в уезд за 100 верст от железной дороги всех евреев и военнообязанных без различия национальностей… Выселению не подлежат военнообязанные и евреи-врачи, фельдшера, служащие на электрической станции и служащие аптек и аптекарских магазинов»¹⁷¹⁶.

Краснеть за распоряжение незадачливого обер-офицера пришлось Дутову, который телеграфировал в Омск 14 марта 1919 г.: «Коваленко мною не назначался, постановления о выселении евреев Кустаная я не делал, Коваленко будет смещен [с] должности, приказ передан [по] телеграфу. По должности нач[альника] края я никаких распоряжений не отдавал, ибо еще к исполнению только приступаю»¹⁷¹⁷.