Атаман

— Дождался, слава Богу. — Он торжественно перекрестил Алексея и, не удержавшись, крепко обнял его. — Наш казачий род древний. Знаю, что предок наш у турок крепость Азов отбивал после Смутного времени, жаль только, не удалось удержать ее. Но да ладно, это дела давние. Нагайка моя, а кинжал — деда моего, твоего прямого предка, так что береги. Мои дети знать ничего про казаков не хотят, да и какие они казаки?! — Он в сердцах махнул рукой и выпрямился. — Береги наследство и смотри: для защиты казачьего рода используй, а для другого — ни-ни.

Алексей сам не сразу понял, что тоже расчувствовался. Только стерев слезу ладошкой на щеке, он сообразил, что плачет.

— Спасибо, деда. Не сомневайся, для доброго дела беру.

— Я и не сомневаюсь, — дед легонько толкнул внука в грудь, — ну, иди, поди, дела ждут.

Митрич благодарно склонил голову и, попятившись, толкнул спиной дверь. Очутившись на улице, он сразу направился в автоколонну, где в это время уже собирался остальной народ для казачьего рейда. По дороге он еще долго вспоминал дедово напутствие. А слова: «Дождался, слава Богу», — не выходили у него из головы потом еще несколько недель.

В группу помимо самого Митрича вошли тренер Василий Смагин, начальник штаба Виктор Иванович Осанов и еще несколько водителей из автоколонны. Адрес им сообщили заранее, и водитель легко отыскал нужный дом. Дождавшись, когда все выберутся из машин, Митрич, не стучась, толкнул ладонью хлипкую калитку и решительно вошел во двор. Следом последовали товарищи. Во дворе низкого цыганского домика — пять на пять, со старым потрескавшимся шифером на четырехскатной крыше — было многолюдно. В углу на сбитом из досок столике несколько мужиков азартно играли в карты. Митрич быстро огляделся. Поросший мелкой травой небольшой замусоренный двор, огороженный дырявым штакетником, осыпавшаяся штукатурка с кривой стены, похоже, шлакового домика, эмалированное ведро с дыркой на боку, зачем-то перевернутое на заборе — все выглядело неряшливо и бесхозяйственно. Первыми казаков заметили и удивленно, хотя и молча, уставились на них перепачканные смуглые мальчишки и девчонки, те, которые помладше. Они возились в песочной куче у забора. Другие, постарше, окружали играющих мужиков, с интересом заглядывали им в карты и потому не сразу поняли, что во двор вошли посторонние. Две девочки лет по 12–13 таскали на руках самых маленьких цыганят, таких же грязных в заляпанных майках и без штанов. Казаки решительно проследовали к столу игроков. Они находились от них уже в двух-трех шагах, когда один из цыган, наконец, тоже увидел казаков. Он что-то моментально сообразил, вытянул шею в сторону огорода и звонко крикнул пару фраз. Через несколько секунд слегка опешивших казаков окружила горланящая толпа непонятно откуда появившихся растрепанных женщин в платках и без. Между ними шныряли грязные цыганята. Казаки автоматически покрепче прижали к бокам барсетки и сунули руки в карманы. Митрич резко обернулся к тренеру:

— Бери двоих и в огород, быстро.

Василий среагировал моментально. Еще энергетик не закончил говорить, а он, дернув за руки ближайших казаков, уже пробирался сквозь толпу тут же усиливших шум женщин. Некоторые, особенно нахальные, пытались ухватить их за рубашки, но мужики так напористо рванули сквозь толпу, что удержать их не смогли бы, наверное, и все обитатели этого двора вместе взятые. Василий первый перешагнул длинными ногами низенькую калитку в огород, за ним прыгнули остальные. Первые пять или шесть метров тропинки они преодолели в два шага.

Огород представлял собой яркое свидетельство заброшенности и цыганской бесхозяйственности: заросли двухметровой крапивы чередовались с огромными лопухами и еще чем-то очень знакомым. Василий в первый момент не понял что это, а потом его внимание отвлекли две цыганки в глубине огорода. Воровато оглядываясь, они что-то споро заворачивали в разноцветные покрывала.

— А ну, гражданочки, стой на месте!

Приказ Смагина, словно нагайкой, хлестнул женщин. Они вздрогнули и испуганно замерли. Казаки тут же окружили цыганок.

— И чо мы тут прячем?

Один из казаков, это оказался Самогон, пнул свернутое трубкой одеяло. По развернувшейся ткани посыпались пахучие головки подсохшей конопли. Низенький, но крепкий Антон Привольнов — еще один напарник Смагина — присвистнул и потянулся ладонью к затылку. Василий поднял твердый взгляд на цыганок. Те медленно выпрямлялись, стараясь не смотреть на мужиков.

— Значит, анашой занимаемся, — не то спросил, не то констатировал тренер, — Антон, давай за Митричем. Будем протокол оформлять и делать «волчьи» записи в их трудовых книжках.

Всех цыган, кроме хозяина, облокотившегося на стол с разбросанными картами и зло поглядывавшего на казаков, согнали в дом и накинули на петли замок. Выставив у задней стены, куда выходили два окна, сторожа, Митрич подошел к начальнику штаба Виктору Ивановичу. Тот вопросительно поднял глаза.

— Что собираешься делать, Алексей?

Митрич молча расправил ногайку и осторожно провел пальцами по плетенной ручке.