Асы и пропаганда

О тех нескольких советских подводниках, которые контужеными или ранеными попали в немецкий плен и о которых кратко я рассказал уже, все досконально известно. Все до единого вели они себя в плену мужественно и с достоинством, независимо оттого, погибли они в плену, сбежали из него или были освобождены победителями. Все они были людьми кристально честными и чистыми, до конца преданными своим друзьям, долгу, Родине.

Говоря о несравнимых условиях, в которых воевали немецкие и наши подводники, в частности, в тот период войны, когда многие командиры немецких лодок получили наименование подводных асов, хотел бы отметить и резкое различие поведения подводников на берегу.

Если наши офицеры, старшины и матросы, зная, как тяжело живется их близким, всему нашему народу в условиях войны, вели в общем-то аскетический образ жизни на берегу между походами (да и времени-то свободного, по существу, не было: больше занимались ремонтом и восстановлением своих лодок), а если что-то перепадало из продуктов и появлялась хоть малейшая возможность помочь своим близким или семьям своих погибших друзей (особенно в блокадном Ленинграде), то немецкие подводники вели себя совсем по-другому.

И в оккупированной Франции, и в Испании, и в союзной Италии, где во время войны базировались немецкие подводные лодки, подводники после походов разряжались на всю катушку.

Вот, например, как отдыхали после боевого похода немецкие подводники в порту Лориан на побережье Франции: «Несколькими часами позже (после официального чествования крмандования базы в одном из старинных французских залов бывшей французской мэрии. — Прим. авт.) мы, с деньгами в карманах и гордостью на душе отправились изучать город в поисках приключений… В сумерках движение транспорта оставалось оживленным. Торговцы выставили корзины с фруктами и рыбой, выкрикивая достоинство товара на своем мелодичном языке. Многие женщины были одеты в яркие национальные одежды бретонок — блузки с вышивкой, ярко-белые чепчики, широкие пышные юбки, доходящие до пят… Попробовав аперитива в одном кафе, мы трое направились к ресторану на рыбачьей пристани. Там состоялось неторопливое праздное застолье… Радости жизни нахлынули на меня, когда я наконец попал в Карнак… Я загорал на пляже под палящим солнцем, плавал в море с загорелыми француженками, общался с той или иной из них до поздней ночи» (Вернер).

Перед выходом в море «одни пили вино, другие проводили последнюю ночь в объятиях любимой девушки или проститутки…».

При проводах подводной лодки в поход «сыграл обязательный по такому случаю марш духовой оркестр, громовое «ура» прокричали с пирса командующий флотилией, офицеры и матросы. На дальнем краю пирса стояла другая толпа провожающих, в которой находились девушки, со слезами на глазах прощавшиеся со своими возлюбленными…».