Астроподстава

— Варь, там в шкатулке амулеты, дай, пожалуйста. И чайку бы…

Беспрекословно исполняя все без исключения просьбы, я напоила Марусю крепким чаем с сахаром, помогла раздеться, обложила амулетами, начитала несколько энергетических заговоров, не жалея сил, помогла решительно настроенной ведьме уснуть и только после этого легла рядом, не отпуская её руку и планируя помочь по мере возможности хотя бы собственной энергией.

Для хорошего дела не жалко.

Сон не шел, но постепенно я задремала, ловя отголоски астральных событий.

Маруся не стеснялась в средствах, всё-таки взломав защиту обессиленного ведьмака, и теперь одну за другой воссоздавала унизительные ситуации, чей сюжет в общей сложности сводился к одному: Валеру оговаривали, подставляли, вынуждали оправдываться, но при этом не верили ни единому его слову. Род, друзья, знакомые, даже самые близкое родственники смотрели на него с откровенным презрением и в глаза говорили о том, что он лжец и слабак.

Лжец. И слабак.

Раз за разом, час за часом.

Вронский психовал, грубил, пытался что-то доказать, но вердикт был один: виновен.

Виновен в том, чего не совершал. Виновен только потому, что кто-то невидимый, но властьимущий указал на него.

А под самое утро, когда у самой Маруси кончились силы и фантазия, она убрала иллюзию и предстала перед окончательно деморализованным ведьмаком сама.

— Интересные ощущения, правда, дорогой? Незабываемые.

Опустошенный бессмысленной борьбой, Вронский поднял на ведьму пустой взгляд. Долго не мог понять, что к чему и реальная ли перед ним женщина или снова иллюзия, а затем тихо пробормотал:

— Ты права. Незабываемые. Но если такова твоя изощренная месть за тот случай, то это… Это глупо.

— Глупо? — лицо ведьмы застыло гротескной маской. — Глупо?!

Издевательский смех был с надрывом, а хлёсткая пощечина отбросила мужчину на несколько метров назад.

— Глупо было поверить тебе, Вронский. Глупо было пытаться что-то доказать подонку, который решил, что слово малознакомого мужчины вернее слов любящей его женщины. А знаешь, почему он меня оболгал, милый? Думал ли ты когда-нибудь об этом? — Маруся подошла ближе и присела перед лежащим ведьмаком, который не делал попыток встать. — Потому что я ему не дала. Представляешь? Я всего лишь в резкой форме отказала твоему начальнику, милый, сказав, что люблю тебя и никогда не изменю. Но знаешь, лучше бы я тогда ему уступила. По крайней мере он не участвовал в той травле, которую организовал на меня ты. Бедный оскорбленный Валера, которому ни с того ни с сего дали большую годовую премию, а злые языки с удовольствием подхватили и разнесли по свету витающую в воздухе невысказанную мысль, что не зря видели его невесту в компании начальника… Как же мало тебе надо было, чтобы показать свою истинную суть. Суть подлого и убогого человечишки.

Каждое слово несло в себе горечь тяжелых воспоминаний. Я очень хотела проснуться, но не могла. Я не желала присутствовать при этом и слышать чужую боль, но словно завороженная ловила каждый звук, жест и эмоцию.

Так больно и гадко мне не было ещё никогда. Оказаться преданной любимым мужчиной… Мужчиной, который лишил её веры и десяти лет жизни.

Вердикт? Виновен.

Итог?

Качнула головой, нашла в себе силы отступить и проснулась. По щекам текли слёзы, дыхание было хриплым, во всём теле ощущалась жуткая слабость, а душа буквально рвалась на куски.

— Не реви, — рядом проснулась Маруся, сжала мои пальцы и едва слышно продолжила. — Не поверишь, как долго я этого ждала. Как же долго… И я смогла это сделать. Смогла увидеть и наконец понять, как он убог в своём махровом шовинизме, жалок и беспомощен. И знаешь… — смешок был откровенно истеричным. — Я его больше не люблю. Я поняла, что не могу любить настолько слабое и жалкое существо. Вареник, ты самая лучшая племяшка.

Мы крепко обнялись, и я поняла, что снова плачу, но уже от облегчения. Какая же она у меня сильная.

— Ты молодец.

— Да уж, — судорожно выдохнув, тётушка тихо шмыгнула носом, зевнула и с нервным смешком пробормотала. — Черт, спать хочу. Варюш, может по чайку и снова спать? И мяска бы ещё… Голодная, ужас. Поможешь?

— Спрашиваешь! Конечно помогу!

В течение следующего часа по квартире старчески шаркая ногами вяло передвигались два зомбика. Чай, мясо, котики, туалет, звонок Васёне, что я ещё жива и спасать меня не надо… И по кроватям.

Мы отсыпались почти сутки.

Но если тело отдохнуло, то душа… Душе было откровенно дискомфортно и неуютно. Девяносто один пропущенный звонок от Тимура. Сто тридцать семь смс. И в каждом просьба позвонить.

Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста… Ничего не надо, только позвони.

Задумчиво читая и удаляя сообщения одно за другим, я не могла заставить себя позвонить. Не могла. Что я ему скажу? И что он скажет мне?

Удалила последнюю смс-ку, отложила телефон и закрыла лицо руками.