Астронавты в лохмотьях. Деревянные космолеты

От этого зрелища сумятица чувств превратилась в бурю; в душевной муке утонула боль раны на плече. И часа не минуло с той кровавой схватки на планете вечных дождей, когда на его глазах один за другим погибали друзья: Завотл, Врэйкер и, наконец, Толлер Маракайн. Почему-то даже за мгновение до того, как Толлер рухнул под мечами дальнемирцев, Бартану не верилось, что этот исполин умрет. Он всегда казался бессмертным и непобедимым, словно для того и был рожден, чтобы идти сквозь бесконечную череду войн. Лишь в тот миг, когда Толлер попросил Сондевиру взять его в пустыню бесконечности, Бартану открылась опаляющая сердце правда: этот человек — не просто гладиатор. Но теперь уже не узнать, кем он был на самом деле. Даже не поблагодарить за спасенную жизнь. Слишком поздно.

И если бы только эта потеря… Сдерживая слезы, Бартан был вынужден признать, что жены у него больше нет. Сондевира — тоже великан, исполин разума, и Бартан ей не пара. Сондевира еще не улетела странствовать по галактике — ей понадобится несколько суток, чтобы проводить Типпа Готлона до родной планеты, — но все же она теперь дальше от Бартана, чем самая тусклая звезда. Его путеводная Гола мерцала и таяла, и дорогу судьбы застилал мрак…

— По-моему, дальше идти не стоит, — сказала Бериза. — Может, кто-нибудь согласится подвезти.

Бартан глянул из-под ладони на город, до его окраины было мили две. Перед глазами все еще играли красками шары и звезды, но сквозь них различались тучи пыли, поднятые фургонами и всадниками на извилистой дороге. По близлежащим полям к астронавтам бежали крестьяне — несомненно, они заметили симбонитский корабль.

— Вот и хорошо, что свидетелей много, — сказала Бериза. — А то королю было бы нелегко поверить всему, о чем нам придется докладывать.

— Свидетелей?.. — промямлил Бартан. — А, свидетелей… Бериза вгляделась ему в лицо.

— И вообще тебе идти нельзя. Лучше сядь, я поправлю повязку.

— Ничего со мной не случится. Разве не видишь — у меня еще не кончилось лекарство от всех болезней. — Бартан отвязал от пояса бурдюк и взялся за пробку, но тут на его запястье легла рука спутницы.

— А ведь ты без него можешь обойтись, правда?

— Слушай, какого… — Он замолк, неожиданно для себя увидев в глазах Беризы не раздражение, а заботу. — Ну, вообще-то могу.

— Тогда брось. — Что?

— Давай, Бартан, бросай.

Ему вдруг пришло на ум, что его привычки уже давно никого не заботили. Глубоко вздохнув, он разжал пальцы, и кожаный бурдюк плюхнулся на землю.

— Ладно, все равно он почти пустой, — пробормотал Бартан. — А почему ты улыбаешься?

— Просто так. — На лице Беризы неудержимо расползалась улыбка. — Совершенно без причины.