Астромех Эрдваныч 2

— Но… Если я испорчу сенсор? — неуверенно произнес он.

— Ничего страшного, — беззаботно ответил я. — У меня шесть зондов и аж восемь камер – две смело можешь бить. Пошли, покажу, где они сложены, и как их соединять. Но будь внимателен, возможно, от этих штук будет зависеть наша жизнь.

— Хорошо, пошли, — легко согласился тот. — Хоть бы чем-то займусь, а то точно какую-то глупость сделаю!

«Одной проблемой меньше, — отметил я про себя, после того как показал Дину, где лежат контейнеры с устройствами. — Вот бы он удивился, если бы знал, что именно собирает».

А собирал он ни много ни мало систему наведения для невиданной в ДДГ вундервафли, под названием «рентгеновский лазер с ядерной накачкой». Да, по местным меркам его мощность была ничтожной, особенно учитывая то, что конструкция была одноразовой, вот только в отличие от всех местных так называемых лазеров и турболазеров, он не использовал частиц, и просто игнорировал все известные типы щитов[143].

Впрочем, тут нет ничего удивительного. Свет сам по себе очень неэффективное оружие. Мало того, что при увеличении мощности фокусировка луча затрудняется, так еще и бронебойность оставляет желать лучшего. К примеру, от импульсного лазера защититься можно, разместив перед броней лист фольги – ну нагреется ее участок до миллиона градусов, ну взорвется с силой, равной нескольким килограммам тротила, в вакууме, на расстоянии в полметра – такое даже стандартная обшивка фрахтовика выдержит. А у лазера непрерывного свечения другая проблема – необходимо долго удерживать луч на одной точке корпуса размером с монету, на расстоянии в сотни километров, при ускорениях обоих кораблей в несколько g, в трех плоскостях. Другое дело, что современные корабли этой самой фольги не имели, а оружие предназначалось для единичной акции.

Сама боевая часть лазерной мины представляла собой шестьдесят тысяч стержней-проволок из монокристаллического вольфрама длиной в полтора метра, и диаметром 0,06 мм, на конце, обращенном к цели размещались стигиевые фокусирующие линзочки. Они устанавливались в стенках дюрапластовой трубы диаметром 1320 и длиной 1600 мм, вокруг центрального ядерного заряда мощностью в 30 килотонн. Когда последний взрывался, стержни мгновенно испарялись, но перед этим успевали испустить из торцов по 6–7 тысяч джоулей энергии в виде жесткого рентгеновского излучения. А все шестьдесят тысяч стержней обрушивали на цель около 400 мегаджоулей энергии.

Первоначально это чудо моего сумрачного гения планировалось использовать в качестве минных заграждений в системе Набу, но цена одной мины в двести тысяч (как у истребителя N-1), при том, что для уничтожения среднего фрегата требовалось от трех до пяти единиц, делало их применение нецелесообразным. Так что я со спокойной совестью забрал пять из восьми опытных зарядов – все оставшиеся после испытаний.

Озадачив Дина, заодно переведя на его счет двадцать тысяч кредитов – вознаграждение за честный труд, оно стимулирует – я занялся собственным мехом. В смысле сборкой и покраской собственной шагающей боевой платформы.

Проект ее я подготовил еще на Набу, а последние компоненты получил перед самым отлетом с Яги Минор, но приступить непосредственно к сборке смог только сейчас – постоянно не хватало времени. Сама по себе машина представляла собой небольшую по размерам, всего 1,68х1,12х1,16 метра помесь АТ-SТ или «Сентинела» с туловищем Дредноута[144]. Я размещался в полностью скрывающем меня корпусе лежа, а наблюдение осуществлял через сенсорные системы брони. Собственно, такую ерунду пришлось делать с одной целью – чтобы никто не догадался, что внутри скрывается дроид серии R-2. Я даже раскрасил этот «гробик» в цвета «Смурфиков»[145], изукрасив корпус, где только можно омегами, аквилами, черепами и текстами священных литаний на латыни (вообще, конечно, хрен знает чего, но зато готическими буквами). Вышло оно еретично, но выглядело круто, и никто в здравом уме сие ни со мной, ни с Набу не свяжет. И, главное, обеспечивалась очень даже приличная подвижность, а благодаря паре движков в наплечных контейнерах и нескольким маневренным микродвигателям в корпусе, я еще и летать мог, правда, только в вакууме и задом наперед, но по-другому обеспечить соосность центра масс и вектора тяги двигателей не получалось.

Оружие, установленное больше про запас, также было довольно мощным: два фузионных меча для ближнего боя, восемь однозарядных 70-миллиметровых электромагнитных гранатометов для отстрела термальных детонаторов и 4 стреляющих блока от бластерных карабинов Е-5 в предплечьях рук. И, конечно же, нормальные пятипалые кисти для использования того, что под них попадется.

Пока все вместе я не собирал, опасаясь того, что кто-то увидит мой аппарат раньше времени. Но не особо переживал – когда будет нужно, на все понадобится всего полчаса. Сейчас следовало все по максимуму проверить и подогнать. Чем я и занимался до самой системы Роксули – нашей крайней остановки в пределах Республики.