Астролог. Код Мастера

– Все. Потому что с меня требуют результаты проверки, а у меня ничего нет. Ничего реального, что можно подшить к делу. Одни предположения и догадки. Беллетристика.

Успенский пожал плечами.

– Да, Петрович, видно не зря ты в один день с Джеком Лондоном и Аркадием Вайнером родился. Тянет тебя нелегкая писательская стезя. Но я могу только к твоим догадкам подбросить свои загадки. Тебе это надо?

Прокурор заинтересованно кивнул.

– В моем деле информации много не бывает, так что сыпь до кучи. Давай, выкладывай свои предсказания.

Успенский отрицательно покачал головой.

– Петрович, ты не по адресу. Я не занимаюсь предсказаниями, моя специальность – прогнозы.

Филатов удивленно приподнял брови.

– А разве это не одно и то же?

Андрей рассмеялся.

– Если тебе нужно предсказание, надо было обратиться к покойному осьминогу Паулю. Прогноз отличается от предсказания примерно так же, как диагноз от приговора.

– Правда, что ли? – Филатов изобразил лицом испуг, но вышло плохо. – Ай как жалко! Ты бы мог в лотерею выигрыши угадывать. И мне подсказывать. – Он выпил. – Ну, ладно, давай серьезно. Рассказывай, что там вчера с тобой произошло.

Успенский с бокалом в руке присел на подоконник.

– Знаешь, Петрович, я сам об этом деле все время думаю. Картина вроде бы простая. Запертая комната, шприц, следы уколов на руке. Банально как в классическом детективе. Но пресловутая интуиция не дает мне, старику, покоя. Даже не знаю, как и с чего начать. Хочешь, чтобы я все тебе рассказал?

Филатов опрокинул коньяк как водку, одним духом, и утвердительно наклонил голову.

– Рассказывай!

– Ну, хорошо. Слушай.

И Андрей в подробностях пересказал Филатову все, что произошло с ним вера в парке, а потом, неожиданно для себя, изложил и содержание своего видения.

Выслушав астролога до конца, Филатов некоторое время сидел, слегка ошарашенный его рассказом. Успенский налил ему еще.

Алексей Петрович выпил и потер лоб.

– Постой, это же как оно называется, слово забыл.

– Склероз?

– Нет, другое. И не маразм, если ты об этом.

– Дежавю?

– Точно, дежавю! Знаешь, Палыч, насчет склероза ты прав. Я думаю, это он всему виной. Вот что-то сейчас происходит, а тебе кажется, что оно уже когда-то было. Со мной пару раз такое случалось. Неприятное ощущение.

Андрей снова отрицательно покрутил головой.

– Нет, это определенно не мой случай. То, что я видел, происходило, судя по всему, где-то в конце тридцатых годов, до войны. То есть это не мои воспоминания.

– Может, эта, генная память? – предположил Филатов. – Папа–мама что-то видели, а тебе передалось.

Но Успенский снова не согласился.

– Тоже исключено. Мои родители в то время детьми были, а деды и бабки вообще не отсюда.

Все же прокурор не сдавался.

– Ерунда, такое тоже часто бывает. Я по телевизору видел, как один пацаненок, индеец с Аляски, вдруг на санскрите заговорил. И даже научный текст на этом санскрите вслух прочитал. Или Моцарт, маленький был совсем, вообще еще читать–писать не умел и на даже горшок не просился, а по нотам играл как по нотам. Ну, ты понимаешь, что я хочу сказать.

Астролог придал лицу мрачное выражение.

– Петрович, предупреждаю – тебя занесло в реинкарнацию. А ведь ты в нее не веришь.

– Не верю, – уныло согласился Филатов и задумался.

Андрей налил еще коньяка.

– Зря, между прочим, не веришь. Вот Карл Юнг, к примеру

– А кто это? – поинтересовался Филатов.

– Ну, хорошо, а Льва Толстого ты, надеюсь, знаешь? Джека Лондона или Конан Дойла? Все они допускали существование реинкарнации. Но давай возвратимся к тому, с чего начали, к дежавю. В переводе с французского это значит «уже видел». Специалисты считают, что его переживают девяносто семь процентов людей на Земле. А некоторые испытывают его постоянно, по несколько раз в день, причем часто это сопровождается дискомфортом, как у тебя. Но иногда это проявляется в более конкретном виде. У человека вдруг проявляются навыки профессии, которой он никогда не обучался.

Филатов напрягся.

– Что ты имеешь в виду? Какие навыки: грузчика, космонавта, дегустатора коньяка?

Успенский кивнул.

– Ага, или прокурора–криминалиста. Как у твоего Моцарта.

Тот не по–детски обиделся за Моцарта.

– Тоже мне, сравнил хрен с пальцем! И как это можно объяснить?

Успенский поводил взглядом по потолку, словно мог найти ответ там.

– Существует мнение, что человек мог приобрести эти навыки в прошлой жизни.

Филатов поскреб затылок. Его снедали сомнения.

– Да мало ли кто чего раньше не делал? У нас до Хрущева кукурузу под Архангельском тоже никто не выращивал. Так, по–твоему, Никита Сергеич тоже реинкарнация какого-нибудь негра с Миссисипи?

Успенский с подозрением прищурился.