Астраханский край в годы революции и гражданской войны (1917–1919)

Поздним вечером 10 января участниками собрания был согласован план операции, разработанный 40-летним подполковником Генштаба Петром Бирюковым. Петр Иванович был не только казачьим офицером, но и сыном войскового атамана Ивана Алексеевича Бирюкова. Его папа в это время болел. Болезнь, скорее всего, носила дипломатический характер, так как атаман делал вид, что ничего не знает о военных приготовлениях своего Войска и планах собственного сына.

Сам Бирюков, по образованию бухгалтер, был вдовцом и содержал двух малолетних детей. Особенности семейного положения подталкивали его к осторожности и непубличности. Но план захвата спящего города он составил.

В 04.00 две сотни – 2-я и 4-я – должны были покинуть Белые казармы, расположенные на Набережной Кутума[402]. Сотням предстояло пройти 400 метров до ул. Московской, к дому Усейнова. Здесь в двухэтажном особняке стояла 4-я рота 156-го пехотного полка. Казакам предстояло разоружить ее[403].

В это же время запасная сотня, усиленная добровольцами-офицерами и импровизированным пешим батальоном Сенягина, должна была выйти с заднего двора Белых казарм[404] и, сделав длинный изгиб протяженностью в километр, выдвинуться к парку «Аркадия». В парке стоял роскошный деревянный театр, где размещались 14-я рота гарнизона и иные части 4-го батальона, которые было нужно взять в плен[405].

Орудия, ранее заботливо вывезенные офицерами на Казачий бугор, предстояло выкатить на Армянское кладбище[406]. Эта часть плана осталась неясной. От Армянского кладбища до центра города минимум три километра, и вести сколь-либо эффективную стрельбу оттуда в условиях городской застройки было совершенно невозможно.

После нейтрализации 4-й и 14-й рот Петр Бирюков был намерен отправить в крепость парламентеров с ультиматумом. План был выставлен на демократическое тайное голосование и получил поддержку девяти из 11 участников собрания. Против проголосовал сам Петр Бирюков. Он заявил, что без разведки выступать опасно и вообще стоит подтянуть силы.

Дополнительным аргументом прозвучала… необходимость проинформировать его отца, атамана Ивана Бирюкова!

Следующий день прошел в приготовлениях.

Но пополудни, как и было обговорено, прошли вторые переговоры советских и казачьих представителей в здании КНВ. Перфильев и Трусов заявили, что не собираются вмешиваться в дела казачества и признают за ним право на самоуправление.

Казаки ответили, что их это полностью устраивает и ни о каком конфликте не может быть и речи. После этого Перфильев и Трусов заметили, что в Покровском монастыре происходят какие-то военные приготовления, и предложили сформировать общую делегацию, чтобы съездить туда и выяснить, что же там происходит.

От такого предложения казаки наотрез отказались, но попросили время подумать. Совещание было прервано с полной уверенностью его советских, земских и мусульманских участников, что на следующий день переговоры продолжатся[407].

Однако планы Войскового правления состояли не в предотвращении, а в развязывании войны в городе. Переговоры они вели лишь для того, чтобы обмануть Советы и усыпить их внимание.

Вечером казачьи начальники опять собрались в здании Правления. Вновь прошло голосование, на этот раз открытое. Против вооруженного выступления проголосовали двое, но среди них оказался… исполняющий обязанности Войскового атамана полковник Востриков. Востриков категорически заявил, что лично сам он никакого восстания возглавлять не будет.

Вслед за Востриковым отказались от руководства Петр Бирюков и князь Тундутов. Последний заметил, что если кем и готов руководить, то только собственными калмыками. Калмыков было немного, человек двести. В итоге после долгих уговоров казачество согласился возглавить подъесаул Н. К. Сережников. Его чин соответствовал званию армейского штабс-капитана и был чем-то средним между старшим лейтенантом и капитаном в современной армии.

Таким образом, при наличии генералов, полковников и подполковников руководство восстанием оказалось в руках практически младшего офицера.

В ходе совещания поступила информация, что, оказывается, в городе работает подпольная организация пехотных офицеров. Подпольщики собирались провести свою конференцию через пару дней в Покровском монастыре. В это тайное сообщество было записано порядка двухсот человек[408]. Впрочем, скорее всего, в списки попали все, кого только смогли вспомнить их составители. После завершения боев красные следователи смогли установить причастность к выступлению только трех пехотных офицеров из двухсот поименованных в списке.

Офицеры с энтузиазмом присоединились к организации мятежа.

Для распознания своих нижним чинам и командирам были розданы белые повязки.

Выступление начато и остановлено