Астма (СИ)

— Ага, хуевые римшоты у тебя. Убираем, замени на что-то свое. Доволен?

— Буду доволен, когда мы выберем другую песню для прослушивания, а не этот сраный медляк.

— Кончай ломаться, как девочка, Пит. Твое вступление должно быть четким, а ты все портишь нахрен. Сбиваешь ритм, Терри не может подстроиться. Давай партию без римшотов. Я слушаю.

Пока Дэйв и Келли завели какую-то неинтересную тему о дороге и том, через какие тернии мы сюда добирались, я с любопытством смотрела на фронтмена и барабанщика. Питер нехотя сел за установку и стал играть свою медленную партию. По лицу этого викинга было видно, что он страдает от такого скучного ритма. Сэм в этот момент был похож на надзирателя в камере пыток. Когда барабанщик сбивался, фронтмен делал хлопок и орал “еще раз!”, “заново!” или что-то похуже, совершенно не стесняясь в выражениях, типа “ты когда трахаешься, также спешишь?”. Мне показалось это жестоким по отношению к другу и участнику группы.

— Не обращай на них внимание, Лина, — заметил мое замешательство Дэйв, — Это происходит всегда, стоит Сэму придумать что-то новое. С Питом сложно, но в конце концов, он подстроится и найдет свой ритм.

— Да уж… А мне казалось, на репетициях происходит что-то вроде обмена мыслями и импровизации.

— Раньше мы так и делали, когда только сколотили группу. Каждый играл свое. При встрече мы старались это сочетать и выдумывать синглы. Но такими темпами далеко не уедешь. Слышала когда-нибудь плохой гаражный рок? Это мало похоже на приятные звуки, — рассмеялся Дэйв.

— А вы что, друг друга знали и раньше? — спросила Келли.

— Да… Это странный вопрос. Ты про то, что Сэм типа новенький в школе?

— Ну да.

— Мы знаем друг друга с раннего детства. Он живет тут всю жизнь, просто уезжал на пару лет учиться в Великобританию. И оттуда же привез вдохновение и кучу собственных нот, которые мы пытаемся разучить уже несколько месяцев, — развел руками гитарист.

— А зачем такие сложности? — не унималась я, продолжая слышать мат со стороны музыкальной установки. — Разве это не для удовольствия все? Это же хобби.

— Сэм задался целью найти продюсера. Мы с парнями его в этом поддерживаем. Хотим попробовать. Будем участвовать в прослушиваниях и выступать везде, где только можно: от школьной сцены до любых забегаловок.

— Ого! Вы такие молодцы! — расплылась в улыбке Келли.

— Пока еще нет. Работать придется много, Келли, — укоризненно произнес Дэйв.

Мне все больше симпатизировал этот парень. Пожалуй, он был самым разумным и приятным из всей группы.

— Все, Дэйв, барабаны починили. Давай сюда! — крикнул Сэм. — Прогоним еще раз.

— Извините, дамы!

Парень подошел к своей гитаре и стал настраиваться. Мы с Келли сели на диван.

— Готовы? Три, два, один. Пит, давай.

Барабанщик стал играть вступление, которое я слышала с десяток раз. Он делал это уже достаточно уверенно. Затем к его ритму присоединился Терри, отпуская тяжелые аккорды на бас-гитаре. И спустя секунду вступил Дэйв, немного подыгрывая и подпевая в микрофон “а-а-а-у” в такт музыке. Начало песни было действительно медленным, но звучало неплохо для молодой рок-группы. Спустя 30 секунд разогрева Сэм резко прислонился к микрофону и запел свои слова почти скороговоркой. Было удивительно слышать его голос: во время пения он был совсем другим, немного выше, чем обычно. Я стала вслушиваться в песню. В ней было много слэнга и аллегорий, поэтому мне было сложно до конца разобрать смысл слов.

“…Впервые я увидел её, кажется, у газетного киоска.

Она стащила с прилавка журнал, да и одета была весьма скромно.

Она окликнула меня “Малыш, а не твоя ли это песня играет по радио?”

Я ответил ей “да” и соврал, что богат, а она спросила, нужна ли мне грязная стерва?

Разумеется.

А потом она сказала: "Никто не любит меня. Это взаимно.

Все, что мы делаем, бумерангом возвращается. А я могу дать тебе лишь обещание расстаться.

Если мне придется исчезнуть, никто не заметит.

Не злись на меня из-за этого, разве что тебе будет слишком больно."…“

Парень покачивал головой в такт музыке и смотрел куда-то сквозь нас, будто перед его глазами совсем иной мир ворочался, как огромный монстр. Надо сказать, что у микрофона Сэм смотрелся так, будто был для этого рожден. Он полностью погрузился в музыку, как и остальные участники группы. Я знала это состояние, потому что испытывала такую же эйфорию во время танца.

"…Если секс — это оружие, тогда “смэш!”, “бум!”, “пах!”. Ну что, как я тебе теперь?

Невозможно всегда поступать правильно. Делай то, что считаешь нужным.

Когда я сказал ей “вообще-то я дрянь”, она подмигнула, засмеялась, и ответила: «Уже знаю.

У меня есть прекрасное место для твоего нахального лица» — и что-то в этом было.

А затем я сказал: «Никто не любит меня. Это взаимно.

В этом есть свой сакральный смысл, так что я не задаюсь вопросом “почему?”.

Всё закончится на следующий день, поскольку жизнь не собирается ждать нас.

А свою душу оставь себе, мне не нужна сокамерница… "