Ассортир

– Причём, самостоятельно! – усмехнулась Оливия. – Теперь понятно, почему в этом мире столько одиноких бесов. Им просто и самим с собой неплохо. А кем у тебя воплощаются ангелы и боги?

– Самые талантливые из них идут в искусство. В актёры, сценаристы, режиссёры, художники, скульпторы, писатели, поэты. В основном, боги. Пытаясь выразить своё, непохожее на мироощущение обычных бесов, мироощущение. От которого бесы, обычно, слегка в шоке. Наслаждаясь подлинно прекрасным! Местные же писатели из бесов пишут хорор, мистику, детективы и прочие несуразные ужастики. Выплёскивая из себя все те ужасы и страдания, что царят у них в душе, в свои произведения. И другие бесы с удовольствием поглощают творения этих «криэйтеров», находя в них нечто общее со своей – столь же уродливой – сущностью. Ну, а те из ангелов, что не так талантливы, становятся мелкими частными предпринимателями. Чтобы ни на кого не гнуть спину, но и не выделяться из толпы. Именно поэтому демоны и пытаются уничтожить средний класс.

– Но я всё-таки не понимаю, – усомнилась Оливия, – Ладно, боги. Ангелам-то это зачем? У них ведь тоже есть демонессы.

– Не догадалась ещё? – усмехнулся над ней Зевс. – Я назвал это в своих книгах «эффект Пушкина». Поскольку у всех разумных существ самый эффективный период в жизни, когда мы наиболее динамично обучаемся, это детство и юность, то задача богов и ангелов – здесь – прожить жизнь с максимальной отдачей всего своего таланта в молодости и умереть в расцвете сил. Чтобы тут же перевоплотиться и начать обучаться и творить заново. Жить более эффективно, не тратя уже себя на переживания того, когда у тебя начнут выпадать волосы и зубы, возникать все прочие болезни типа Альцгеймера, затормаживающие в старости твой разум. Что, конечно же, отражается на твоём астральном теле. И ты в следующей жизни рождаешься уже не таким активным, как тот, кто умер в расцвете сил. И обучаешься уже не столь эффективно, как мог бы, умри ты в возрасте Пушкина – в апогее расцвета своего таланта. Если ты заметила, то большинство жутко талантливых бесов умирает здесь, как Пушкин, именно молодыми. Не дожидаясь старости. Что далеко не случайно.

– И что же ангелам мешает организовать свои жизни с «эффектом Пушкина» на своих планетах? – не поняла Оливия.

– Как это – что? Это слишком безопасные и миролюбивые планеты. Они же – ангелы! Там не может возникнуть Дантес и пристрелить тебя. Нет ни такой преступности, как тут, на планете-тюрьме, ни венерических болезней, чтобы ты закончил жизнь, как и Мопассан. С пером в руках. И самое главное – там нет архидемонов, которые могли бы подстроить для тебя несчастный случай с летальным исходим. Они только здесь. В этом уникальность этой планеты! Именно поэтому титаны и начали побеждать богов в мифах, если учесть то, что это совсем не мифы. А летописные свидетельства того, как Творцы Вселенной потерпели тут фиаско. А победили они нас не оружием, ведь оно у нас было гораздо более совершенным, а из-за более интенсивного развития. Так как титаны сознательно живут здесь до сорока лет, умирая от болезни или «несчастного случая». Тогда как боги – на своих планетах – проходят максимально эффективный этап обучения всего лишь один раз в тысячу двести лет своей непомерно долгой жизни. И все тысячу сто пятьдесят лет только и ждут смерти. Поскольку ни тут, ни там оканчивать жизнь самоубийством нельзя. Ни в коем случае! Так как по Закону Вселенной, который одинаково действует во всех Больших галактиках, а значит – и на любой из планет, этим ты сильно ухудшаешь свою судьбу в следующей жизни. И поэтому – чтобы ощутить экспрессию от такого короткого этапа самообучения – что боги, что ангелы просто ринулись в моё агентство, когда я сумел объяснить тем, кому наплевать на секс, что они станут после этого гораздо живее, умнее и талантливее. Так как на своей планете у бога обычно вырабатывается своя манера художественного самовыражения и он становится там уже никому особо не интересен, все тысячу сто пятьдесят лет повествуя в одной и той же манере изложения. Тогда как тут ты каждые сорок лет, с каждой жизнью, вырабатываешь уже совершенно новый стиль. И снова – на острие популярности! Круто?

– Ну, да. Я об этом не подумала.