Ассистент клоуна

Так вот, мы сидели в кафе на берегу Средиземного моря и как-то неожиданно заговорили о Мессии. Впрочем, ничего неожиданного в этом не было. О чем еще можно говорить с отставным еврейским философом на берегу Средиземного моря? Только о Мессии. О Мессии, который воскресит праведников, покарает грешников, и уже, в конце концов, установится царствие небесное на земле. Аминь.

И тут совершенно неожиданно меня поразила странная мысль.

— А что будет, если Мессия придет, но его не узнают?

— Не узнают, так и слава богу, что не узнают, — заявил Даниэль. — Потому что, если узнают, так обязательно убьют.

— Убьют?

— А как же! Всегда убивали. Сам подумай, как же его можно не убить? Если его не убить, так все рухнет!

— И без Мессии все рухнет.

— Рухнет, — согласился Даниэль. — Но не сразу, не сегодня. А люди живут сегодня. Завтра они не живут. Поэтому давай выпьем за их здоровье и за то, чтобы у них всегда было что выпить и чем закусить.

Мы выпили, дружно крякнули и одновременно потянулись кусками питы к жирному хумусу.

— Но они и сегодня не живут, — не унимался я. — Разве это жизнь?

— Может быть, не жизнь, — рассудил Даниэль, — а может быть, все-таки жизнь. Кто знает? Ты знаешь? Нет. И я не знаю. Но что будет, если он таки да придет, я догадываюсь. Во-первых, заранее уберут всех лишних. То есть люди начнут пропадать. Потому что, хотя суд и должен быть раньше казни, но бывает и наоборот. Даже мне кажется, что будет именно наоборот.

— Даже уже есть наоборот, — согласился я, невольно копируя интонацию собеседника. — Люди пропадают без следа. Так пропадают, что ни один следователь найти не может.

— Вот видишь? А я что говорю? Теперь подумай своей головой. — Даниэль характерно постучал себя пальцем по лбу, — и представь, что будет потом. Он придет и воскресит всех праведников или всех, кого захочет.

— А кто будет решать вопрос о праведниках? Кто? Как будут отличать праведников от неправедников?

— Точно не мы с тобой. Можешь даже не волноваться. Это такой вопрос, что можно голову сломать. Если даже Моисей оказался им в Израиле лишним, так что говорить? Как захотят, так и решат. В конце концов, Мессия тоже не все может. Его пришлют с готовыми списками. Теперь представь, что будет дальше. С неба или из-под земли, уже как получится, на землю свалится куча людей. Сразу возникнет проблема перенаселения. Всем надо найти работу, а рабочие места уже заняты. И что? Платить им пенсию? И какой бюджет это выдержит, я тебя спрашиваю? Это раз. Среди воскрешенных найдется немало знатоков своего дела. А как же! Их же воскресили, значит, они — лучшие! Они все знают. А что делать остальным? Что делать остальным, я тебя спрашиваю? Тем, кто жил себе тихо, работал и почти не грешил? Они же не захотят подвинуться. Значит, те, что свалятся нам на голову, останутся без работы. И что им делать? Опять умирать? Это только два. А есть еще три, четыре, пять и так далее. Со священниками — вообще катастрофа. Церковь сразу развалится. Кто они такие, эти священники, рядом с Мессией? Никто! Поэтому они первые его убьют, распнут, четвертуют и отрубят голову. Или спрячут в Соловки, что еще не так плохо.

— Ну и картину ты нарисовал, Даниель. Жить не хочется.

— Что значит, хочется или не хочется? Это от нас зависит? И кто мы вообще такие, чтобы от нас что-то зависело? Можно подумать!

— Ну, хорошо. От нас не зависит. Но есть же более влиятельные люди — президенты, миллионеры.

— Ты совсем сошел с ума в своем цирке! — воскликнул Даниэль. — Какие миллионеры? Мессия взяток не берет. Поэтому его убьют. Такое уже было. И не раз. Вот, смотри сюда: европейские варвары распяли Христа и потом обвинили в этом евреев, потому что еврейскому Синедриону Христос тоже был не нужен. Синедрион жил себе неплохо. Плохо жили рыбаки из Капернаума. И знаешь почему?

— Почему?

— Он не знает! — всплеснул руками Даниэль. — Что ты вообще знаешь? Они жили плохо, потому что платили двойной налог. Один налог — римскому императору, а другой — собственному Синедриону. Вот почему они жили плохо. А пришел Иешуа и воскресил надежду. Еще только надежду, больше ничего. И уже распяли.

— Да, но это только исторический аспект. А есть еще и духовный.